Прошлое

Археологические памятники Волго-Клязьминского междуречья. Иваново, 1990. Вып. 4. С. 14-24


Рис. 4. Микшино: изделия из кости, зубов животных и бронзы (рис. П. Травкина).

Памятник расположен в 1,7 км к ЮВ от д. Микшино Ивановского р-на и обл., на месте впадения р. Колбаски в р. Уводь. Первые сведения о нём поступили в Ивановский краеведческий музей в 1954 г. от рыболовов-любителей, нашедших здесь груболепную неорнаментированную керамику¹. Однако памятник оставался необследованным. Большая часть его оказалась затопленной Уводским водохранилищем, а уцелевшая сокращалась ежегодными паводками и оползнями. Вторично селище открыто в 1985 г. в ходе разведок в бассейне Уводи Ивановским отрядом Верхневолжской экспедиции ИА АН СССР под руководством автора². В 1987-1988 гг. были проведены его раскопки.

Памятник располагался на юго-западной стороне косы, образовавшейся в результате подъёма воды гидроузла, на пологом склоне, который по свидетельству местных жителей, на три четверти ушёл под воду. Данное обстоятельство сделало невозможным определение первоначальной площади селища. Сохранившийся участок имел уклон от 20° до 25° и круто обрывался к воде. Его поверхность была задернована и местами поросла кустарником. За два сезона здесь было вскрыто 212 кв. м и, таким образом, оказался изученный практически весь сохранившийся участок культурного слоя, мощность которого составляла от 0,15 м в верхней, северо-восточной части раскопа, до 0,5 м в нижней, юго-западной части. (Ориентировка раскопа с СЗ на ЮВ подчинена направлению берегового склона). Слой представлял собой довольно рыхлую тёмно-серую супесь, почти чёрную в нижней части склона, без чёткого стратиграфического разделения. Неоднородной структурой отличался материковый слой: к ЮВ, ближе к мысовой части, это был серо-жёлтый песок, а в северо-восточной половине раскопа - плотно слежавшаяся тяжёлая супесь с моренной галькой. Такое строение материка обусловило расположение и конструкцию построек, следы которых удалось обнаружить в раскопе.

От единственной частично прослеженной на краю обрыва жилой постройки, существование которой подтверждалось находками, осталось небольшое, до 0,5 м, углубление в материке (по всей видимости, горизонтальная врезка для установки сруба). Аналогичное расположение, на врезке, имела производственная постройка в северо-западной половине раскопа. Она представляла собой бревенчатый сруб шириной 3,8 м, поставленный на жёсткое моренное основание в выкопанную по контуру нижнего венца канаву. Внутри сруба прослежена глинобитная площадка, обнаружены шлаки, угли, обломки керамических сопел и колотый валунный камень. Судя по всему, постройка представляла собой домницу, внутри которой располагалась одна сыродутная печь, развёрнутая устьем к реке и несколько смещённая к северо-западной стенке постройки, на что дополнительно указывает зафиксированное ниже по склону обычное в таких случаях материковое углубление с такими же производственными отходами в заполнении. Тело печи было сооружено с применением глины, а пустое пространство в срубе заполнено землей.

При расчистке мощного, до 25 см, слоя шпака в северном углу раскопа было выявлено основание ещё одной сыродутной печи, также развёрнутой в сторону реки. Традиционную яму перед ней заменяла врезка-уступ. Внутренний диаметр печи равнялся 1,4 м, глинобитное основание в сечении было линзовидным. Стенки из глины, возможно, имели деревянный каркас. Следов сруба домницы на материке не обнаружено, однако его существование косвенно подтверждалось серым слоём прокалённой переотложенной земли (служившей заполнением сруба) вокруг кольца основания печи. В слое шлака найдено 380 фрагментов круглых в сечении керамических сопел диаметром 7-10 см (рис. 2: 3). Всё обнаруженное свидетельствует о широких масштабах железоделательного производства на поселении.

В противоположной, юго-восточной стороне раскопа, на пологом склоне были прослежены четыре канавы шириной 25-35 см и длиной 4-10 м. Они чётко обозначились в материке и шли параллельно друг другу и линии берега. Возможно, они имели отношение к сооружению террас на склоне. В культурном слое над ними собрано шесть обрубков железных полос и медная поковка, несколько бытовых вещей, среди которых пружина навесного замка и дверной пробой, датирующие комплекс временем не ранее Х в. (рис. 3: 4, 30). Здесь, по всей видимости, располагались мастерские (следы их потерялись в процессе разрушения террас).

В раскопе прослежено семь столбовых ям диаметром 30-45 см; какой-либо взаимосвязи в расположении они не обнаруживали. Две линзовидные ямы в верхней части раскопа оказались заполненными шлаком, но отчётливых признаков сыродутных печей не имели. Наибольший интерес представляла, пожалуй, неглубокая яма диаметром 45 см в центральной части раскопа. При расчистке в ней обнаружена половина бедренной кости медведя, которая, возможно, была зарыта в ритуальных целях.

Большую часть находок Микшинского селища составляли обломки керамической посуды. Среди них не было ни одного образца с сетчатым отпечатком. Встреченные единичные фрагменты круговой посуды (ХП-ХУП вв. ориентировочно) могли попасть сюда из пахотного слоя, куда, в свою очередь, попали с навозом. Вся остальная керамика (2.350 экз.) лепная, по большей части груболепная, с добавкой в тесто средне- и крупнозернистой дресвы и навоза. Посуда изготовлялась в технике жгутового налепа и затем заглаживалась рукой, мокрой тканью или, в отдельных случаях, пучком травы. Часть венчиков была подправлена на медленно вращавшемся круге. Почти на всех днищах следы дресвяной подсыпки. Обжиг неровный, костровый. Черепок чёрного или серого цвета, довольно прочный, толщиной 5-13 мм. Орнамент, как правило, отсутствовал; в редких случаях по венчику были нанесены косые насечки, пальцевые вдавления или ногтевые отпечатки под венчиком (рис. 1: 20).

Рис. 1. Микшино: керамика (рис. П. Травкина)

Чёткая классификация посуды затруднена отсутствием достаточного количества полностью восстановимых форм. Между тем, представляется возможным определить, что преобладающей формой посуды, бытовавшей на поселении, были плоскодонные горшки с плавными очертаниями тулова и расширением его в верхней трети (рис. 1: 1, 3, 16, 27, 29, 30). Венчики их короткие, слабо отогнутые, диаметр горловины не превышал диаметра днища.

Другая форма представлена двумя археологически восстановимыми сосудами. Они приземистые, ширина превышает высоту, а диаметр горла примерно равен диаметру днища (рис. 1: 15, 28). Представляется возможным также выделить сосуды, по форме близкие к усечённому конусу (рис. 1: 18, 19). Днище с закраиной, по диаметру значительно меньше горловины. Венчик утолщен и отогнут наружу в виде карнизика.

Среди посуды были, кроме того, миски (рис. 1: 17, 23) и сковороды (глиняные доски для выпекания хлеба) (рис. 1: 22, 35). Последние двух разновидностей: плоские и с небольшим перпендикулярным днищу бортиком.

7% посуды составляет чёрно- и серолощёная. Особенности её форм: венчики, как правило, более высокие, тонкие, ровные (рис. 1: 3, 5-7); дресва в тесте мелкозернистая. Принято считать, что лощёная посуда на данной территории является отголоском более раннего балтского влияния; по всей видимости, с этим же нужно связывать необычную форму венчика с валиковым налёпом (рис. 1: 21)³. В целом же формы сосудов и состав теста указывают на сходство данного комплекса с керамикой памятников летописной мери⁴.

Хорошие консервирующие свойства культурного слоя Микшинского селища способствовали сохранности костных остатков. Скопления костей домашних и диких животных (коровы, свиньи, лося, медведя и др.) были обнаружены в центральной части раскопа, в районе предполагаемого жилища - там же, где и подавляющее большинство керамики. Многие кости имели следы обработки. Обращала на себя внимание частая встречаемость когтей и фаланг медвежьих лап, а также челюстей пушного зверя (бобра, лисицы, белки, куницы). Бобры были представлены как челюстями, так и целыми черепами взрослых и молодых особей.

Занятия жителей поселения пушным промыслом подтверждаются находками костяных наконечников стрел. К специализированным (ввиду неполной сохранности - с известной осторожностью) можно отнести два втульчатых цилиндрических наконечника, рассчитанных на сохранение шкуры подстреленного зверька (рис. 3: 8, 9). По форме они напоминают как более ранние, с дьяковских памятников, так и более поздние, из Новгорода и Булгара. Третий костяной наконечник и подобные ему по форме два ромбических железных "новгородского типа", а также сходной формы наконечник дротика, были предназначены для охоты на более крупных животных (рис. 3: 10-12, 17).

Рис. 2. Микшино: изделия из глины, железа, камня и кости (рис. П. Травкина).

Некоторым своеобразием отличаются орудия рыбной ловли. Здесь отсутствуют традиционные керамические грузила для сетей. Найденное в единственном экземпляре каменное грузило имело сверлину в верхней части и следы грубых сколов со всех сторон (рис. 3: 25). Два найденных бронзовых рыболовных крючка небольших размеров (2-2,5 см) на тыльных сторонах имели зазубрины для крепления лесы. Стержни крючков отлиты в формах, дальнейшая обработка производилась способом ковки (рис. 3: 13, 14). Аналогичная находка происходит с окраинных муромских земель⁵. Существенно отличается от них железный кованый крючок более крупных размеров (5 см) с петлей на тыльной стороне и с резко отогнутым вперед остриём без бородки (рис. 3: 18). Аналогии известны в финских и балтских древностях I тыс. до н.э⁶.

Рис. 3. Микшино: изделия из железа, кости и керамики (рис. П. Травкина).

Материалы селища указывают на совмещение кузнечных и ювелирных работ. Кроме вышеупомянутых отходов производства, здесь были найдены обломки двух кузнечных зубил и заготовка кресала (?) (рис. 2: 2, 6). В центральной части раскопа обнаружены: обломок тигля-"льячки" небольших размеров, тигель в виде миниатюрной чашечки с ошлакованной внутренней поверхностью и две парные формочки для отливки зерни (рис. 2: 5). К числу местных ювелирных изделий с уверенностью можно отнести незавершённую трубчатую привеску с намеченным, но не просверленным отверстием (рис. 4: 17). Подобные привески были широко распространены в муромских и мордовских памятниках VII-IX вв.

Кроме того, при раскопках селища были получены многочисленные свидетельства производства изделий из кости и рога. Найдены отходы, в том числе шесть костяных и 20 роговых спилов, незавершенные изделия: гарпун, втульчатый наконечник стрелы, кочедык для плетения лаптей, подвески из звериных клыков и птичьих трубчатых костей, плоская подвеска с головой коня и гребни (рис. 2: 8, 10, 11; 4: 13, 23). Производство последних, судя по количеству найденных пластин-заготовок (4 экз.) носило серийный характер, а изделия распространялись и за пределы поселения. Почти готовый и целый экземпляр такой продукции представлял собой односторонний гребень с двумя смотрящими в противоположные стороны конскими головами и геометрическим орнаментом (на оборотной стороне орнамент не завершен). Один зуб гребня обломан, возможно, в процессе изготовления (рис. 4: 21).

Количество и сохранность поделочного материала позволили проследить приёмы обработки кости: её резали и строгали ножом, рубили и тесали топором, пилили, сверлили, обрабатывали шлифовальным камнем

и напильником. С лосиных рогов срезали отростки, а оставшиеся лопатки распиливали вдоль на две пластины (далее - по необходимости).

Обычными находками, связанными с прядением, были веретённые пряслица (рис. 3: 28, 31, 32). Одно из них выполнено из головки суставной кости животного. Два других (в обломках) - известняковые, с орнаментом в виде неглубоких лунок по обеим сторонам на одном из пряслиц. Найдены также две прядильные булавки, изготовленные из железного четырёхгранного прутка, перевитого на небольшом участке под петлеобразной (утраченной в обоих случаях) головкой (рис. 3: 6, 7). Подобные формы известны в финских древностях I тыс. н.э., а также в древнерусских археологических материалах⁷.

Шилья (6 экз.) длиной от 6 до 14,5 см также изготовлены из железного прутка (рис. 3: 3). На одном экземпляре сохранились остатки деревянной рукояти. Такие же остатки были на черенке одного из пяти найденных ножей (рис. 3: 20-24). Последние могут быть отнесены к типу I (видам 1, 2) по классификации А.Е. Леонтьева⁸. Одна из находок обломана. Нож с дугообразным лезвием и выгнутым клинком (рис. 3: 24), видимо, использовался как ремесленный (косторезный).

Из других изделий, встреченных в раскопе, можно отметить кельт, костяные рукоять ножа и лопаточку-лощило (все в обломках), трудно определимый железный втульчатый предмет, а также разнообразных форм

точильные бруски из песчаника и сланца, строительные и подковные гвозди, кольчужное колечко и железный стержень с петлёй на одном конце, видимо, язычок от ботала для выпаса скота (рис. 3: 5, 15, 16, 26, 27, 33-35).

Некоторое представление о местном женском костюме дают отдельные находки его утилитарных и ритуально-декоративных принадлежностей. Часть головного венчика - бронзовая спираль в девять оборотов (рис. 4: 25). В профиль овальная, что делало её удобной для нанизывания на относительно широкий ремешок. Размеры указывают на то, что череда таких пронизок носилась на голове в один ряд и, видимо, без обоймиц. Не исключён, однако, и вариант более сложного головного убора типа встреченного в погребении 42-а Кузьминского могильника⁹. В его состав входили трапециевидные привески, скреплённые по три (две небольшие крепились к одной крупной снизу). В таком случае можно связывать с головным убором две трапециевидные привески, найденные на Микшинском селище (рис. 4: 18, 19). Одна из них выполнена из листовой меди, вторая - что нетипично - из кости. В состав упомянутого головного убора из Кузьминского могильника входили и трубчатые привески, аналогичные микшинской (рис. 4: 17), что, однако, не исключает и другого способа её применения, равно как и найденных трапециевидных. Здесь только хотелось бы отметить, что трубчатые привески для мерянских памятников в целом не характерны.

Найденная в единственном экземпляре стеклянная бусина имела форму куба со срезанными углами и "мягкими" гранями (рис. 4: 22). Как указывает И.Г. Розенфельдт, бусы данной формы, бытовавшие в широком географическом и временном диапазоне (от римского времени до начала Х в.), на последней стадии существования чаще всего встречались в средней полосе¹⁰. Судя по цвету найденной бусы (светло-синяя прозрачная), она изготовлена в Старой Ладоге¹¹. Кроме бус в состав ожерелья могли входить и найденные клыки хищных животных, просверленные посередине (рис. 4: 12).

Принадлежностью костюма являлись две пуговицы (рис. 4: 15, 16). Одна из них костяная, круглая в сечении, с двумя отверстиями в центре и с концами в виде стилизованных утиных (?) голов. Вторая выполнена из четырёхгранного бронзового стержня; центральная часть - для удобства крепления на одежде - тонкая, рёбра декорированы насечками.

Группа встреченных в центре раскопа одинаковых находок - 13 подвесок из просверленных полых птичьих костей (рис. 4: 1-11) - связана с шаманским "птичьим" костюмом. Судя по этнографическим данным, они нашивались на ритуальный плащ по плечам и рукавам и "подымали" шамана во время камлания в небесный, "верхний" мир¹². С мифическим "верхним" миром, а конкретнее, с культом небесной лосихи, связана ещё одна, уникальная для финских памятников, находка - костяной зооморфный предмет (рис. 4: 24), генетически восходящий к скульптурным изображениям эпохи мезолита¹³.

К числу культовых предметов следует, видимо, также отнести обломок кости и известняковую плитку с непонятными графическими изображениями (рис. 4: 20; 2: 7). Как представляется, здесь мы имеем дело с образцами так называемого "мобильного" искусства, выполнявшими роль гадальных принадлежностей или оберегов¹⁴. Ещё одно изображение на кости - в виде двух тщательно выполненных насечек - могло быть связано с исчислением и выполнять роль долговой бирки (рис. 3: 19).

Определение времени функционирования Микшинского поселения затрудняется тем обстоятельством, что б?льшая часть памятника находится под водой и, следовательно, мы не имеем возможности опереться на весь спектр данных о находках и мощности культурного слоя. В сохранившейся части слой не отличался большой мощностью я откладывался, по всей видимости, в течение короткого времени. В датировке находок также нет большого разброса. Все они хорошо совмещаются в хронологических рамках IX - первая половина Х вв.

Среди находок отсутствуют вещи, появление которых на финских территориях принято увязывать с началом так называемой славяно-русской колонизации. Жители поселения (которое относится к группе памятников летописной мери) принимали опосредствованное участие в международной торговле. Однако, находясь вдали от центра, на восточной окраине ростовских земель (возможно даже в межплеменной "буферной" зоне), они, видимо, с большей охотой вступали в контакты с финноязычными соседями (муромой) и в целом оставались консервативны в культурных традициях.