О том, что огромную золоченую раму предназначенной для Большого Кремлевского дворца картины И.Е. Репина "Прием волостных старшин императором Александром III во дворе Петровского дворца в Москве", украшенную гербами 25 губерний и областей России и символизирующую единство народа и государства, венчает изображение государственного герба Российской империи в окружении двух мерянских подвесок-лошадок XI в. (даже целых лошадей, я бы сказал - они там куда крупнее двуглавого орла)  знают, наверное, уже многие. Во всяком случае - после выставки 2014 г. в Третьяковке.

Я же хочу обратить внимание на другую - самую, пожалуй, хрестоматийную, самую "русскую" картину того же третьяковского собрания.

Она навсегда мне запомнилась, ибо висела в весьма маленьком, как сейчас понимаю, зале ожидания построенного на нашей станции еще задолго до революции деревянного вокзальчика. К нему приходила электричка, курсирующая меж губернской и уездной столицами. У этой ретро-электрички, кстати, двери открывались вручную, их нетрудно было раздвинуть на ходу, можно было даже - в теплое время - держась за поручень, высунуться навстречу ветру или сесть на ступеньки, свесив из вагона ноги, а то и сойти с поезда в тех местах, где он замедлял ход.

Ожидая электрички морозными зимними вечерами под аутентичный треск поленьев в вокзальной печке (sic!), который неизбежно порождал ощущение уюта - вопреки обнимавшим все это узкое пространство вселенским тьме и морозу, я - тогда еще маленький мальчик - рассматривал его единственное украшение, картину на обшитой выкрашенными в какой-то тусклый казенный цвет досками стене. Патриотичные "Три богатыря" (а если уж быть педантом, то "Богатыри" Виктора Васнецова) дополнили станционный интерьер в суровые времена борьбы с космополитизмом и прочим низкопоклонством перед Западом, повиснув над выходом на перрон, сквозь растворявшиеся изредка двери которого в клубах морозного пара можно было видеть проносящиеся мимо и предостерегающе грохочущие составы с воркутинским углем и печорским лесом.

"Будь я конем, картина “Три богатыря” была бы мне иконой" - написал однажды Александр Генис, и эту фразу невозможно забыть, ведь и вправду - "кони у Васнецова вышли лучше людей. Первые занимают на холсте больше места, чем вторые, и могут обойтись без всадников. Богатырские кони действительно сказочно красивы, причем той естественной красой, которой может похвастаться не всякая манекенщица. Не нуждаясь в сверкающих доспехах, они, как обнаженная прелестница в бархотке на картине Мане “Олимпия”, обходятся легкой и элегантной сбруей: кожаной на одной шее, золотой – на другой, с серебром – на третьей".

Так вот, я, собственно, продолжая классика - как раз об уборе сих главных героев картины, истинно народного палладиума Руси.

Если вглядеться в центрального коня, вороного красавца, коего художник решил дополнить необязательным на взгляд Гениса Ильей Муромцем, то под его челкою заметна любопытная деталь, сверкающая не оставляя сомнений: собственно, классическая треугольная мерянская подвеска, прекрасно известная и часто встречающаяся в древностях мери X-XI вв.

Не знаю, что для Виктора Михайловича Васнецова  (кстати, как я как-то раз уже отмечал, уроженца марийского села Лопьял Уржумского уезда Вятской губернии) послужило непосредственным источником -  экспонаты Императорского исторического музея или листы из "Атласа к исследованию о мерянах и их быте" с материалами раскопок графа Уварова, изданного в 1872 г., но, как видим, артефакты среднерусских финнов явно вдохновляли и этого творца главных визуальных образов России, бывшего родом из вятских марийцев.

Автор: Аким Трефилов
Источник: http://merjamir-ru.livejournal.com/