Продолжим изучение гидронимов Северо-Восточной Руси. В ходе дальнейших исследований автором были обнаружены новые факты, не только подтверждающие сказанное раньше, но и расширяющие «словарь» гидронимов, связанных со старинными водными и волоковыми путями.
По сведениям Вологодского историка и краеведа А.В. Кузнецова, название реки Шогда, крупного притока Суды, первоначально, на языке финских первопоселенцев, могло звучать как “Soohta”, что можно перевести как «болотная волоковая река». И действительно, Шогда протекает среди обширных болот, да и сам древний волок на реку Къярда в бассейн Белого озера, проходил по болотистой ложбине между нынешними деревнями Тимошино и Горка. И далее А.В. Кузнецов пишет: «Из болота Шогодского в разные стороны текут две речки: на юг – Шогда, а на север почему-то – Шохта» (приток Сухоны). Данное упоминание служит ещё одним подтверждением гипотезы автора о том, что название в данном случае первоначально относилось именно к водно-волоковому пути. Различие в современных названиях вызваны длительным периодом раздельного бытования названий рек, когда они уже не связывались во времена Новгорода и Владимиро-Суздольской земли с понятием единого пути. Что, кстати, тут же находит подтверждение у А.В. Кузнецова, который далее сообщает, что у местного населения «данный водно-волоковый путь с Шохты на Шогду большого значения ни в древности, ни позже не имел».
Конечно, ведь это название пути было дано его первооткрывателями, древними финно-уграми, для которых он и являлся здесь единственным путём передвижения, в условиях отсутствия других путей.
Кстати, вариант названия «Шохта» близок к «Охта». Реки с таким названием известны на территории нынешней Карелии, где одним из современных языков местного населения является язык финно-угорской группы.
Про Вёксу
Значительный интерес для данного исследования представляет гидроним «Вёкса». Реки с таким названием встречаются в нескольких областях Русского Севера. В результате анализа гидронимов в этом регионе, автором было выявлено девять (!) рек, речек и ручьев с таким названием. Четыре из них находятся на территории Костромской области, ещё четыре – на территории Ярославской области, а одна – на территории Вологодской области. Как правило, водотоки с таким названием достаточно короткие (за двумя исключениями) и вытекают из озёр, в том числе достаточно крупных (за одним исключением). Результаты исследования сведены в таблицу:
Возможно, сюда также следовало бы отнести реку Вуокса, на территории Финляндии и Ленинградской области России. Вуокса также вытекает из крупного озера. Но и без неё полученный список весьма впечатляет.
За исключением ручья Вёкса длиной 3 километра (№ 8 в таблице), все «вёксы» вытекают из озёр. И, за исключением Вёксы № 4 и Вёксы № 3, все они являются очень короткими водотоками. Весьма примечателен тот факт, что «вёксы» №№ 1 – 4 относятся к одному гидрологическому бассейну. То же можно сказать и о «вёксах» №№ 7–9.
Этимология названия восходит к угро-финскому “vuoksi” – «поток». Вывод из всех этих фактов однозначен: на языке первоначального населения некоторых районов нынешних Ярославской, Костромской и Вологодской областей «вёкса» означало «река, вытекающая из большого озера», или просто «вытек из озера». Однако, в соседних районах данного географического региона в подобных случаях вместо «вёкса» зачастую используется другой гидроним – «Исток». К сожалению, географического термина «вёкса» в значении «вытек из озера» нет в таком фундаментальном издании, как Словарь народных географических терминов [Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов. М:, «Мысль», 1984, 656 с.]. Не найдём мы в этом словаре ни «шохту», ни «ухтому». Есть лишь короткая статья «ОХТ, ОХЫТ» со значением «волок между реками, перекат на реке (хант. диал.)* Оз. Охтынглор, р. Охтъюган [Розова, 1973]», что лишь в незначительной степени соотносится с изысканиями автора.
Как видим, каждое название реки или озера, ручья или болота, первоначально, на языке тех людей, которые дали им эти названия, имело вполне определённое значение. И только впоследствии, спустя сотни (или даже тысячи) лет, после смены исторических эпох и языка, большинство из этих названий теперь уже не означают для местных жителей, прямых потомков людей давших рекам эти названия, ничего, кроме собственно названия. В наше время уже требуются кропотливые филологические, исторические и краеведческие исследования для установления исходных значений гидронимов Северной и Северо-Восточной Руси.
Так кто же создал все эти названия, какой народ или народы жили на этой территории в те времена, когда только начиналось её заселение людьми?
Результаты филолого-картографического анализа. Результаты картографического анализа по указанным выше маркерным топонимам приведены на картосхеме.
Меря. Анализ топонимов
Перейдём теперь к рассмотрению ещё одной группы народностей, территория расселения которых в рассматриваемый нами период (X–XI в.в.) располагалась к востоку от Новгородской республики и к югу и юго-востоку от Руси Беломорской. Это – народности меря, мещера, мурома и мордва («морт-ва»), из которых наибольший интерес для нас представляет, конечно же, народность меря.
В настоящее время существует большое количество разнообразной информации о меря. Некоторые коренные русскоязычные жители Костромской и Ярославской областей хотели бы считаться прямыми потомками народа меря. Сайт http://merjamaa.ru/ («Меря-Мяэ» – «земля Меря») [ ] посвящён исторической «Мерянии» и рассчитан на тех, кто желает быть мерей. Существуют также различные клубы по интересам, члены которых изучают прошлое своих мерянских предков, проводят путешествия по родному краю, организуют исторические реконструкции. Режиссёром Алексеем Федорченко выпущен художественно-этнографический фильм «Овсянки», сюжет которого целиком является художественной фантазией автора. Действующими лицами этого фильма выступают якобы современные зрителю представители народа меря, сохранившие до наших дней свою идентичность, традиции и обряды предков.
Известно, что древнее финно-угорское племя меря обитало на территории Владимирской, Ярославской, Ивановской, восточной части современной Московской, части Вологодской, и западной части Костромской областей. Меря впервые упомянута в VI веке готским летописцем Иорданом под названием мерен, позже о мере повествовали и русские хроники. В летописи «Повесть временных лет» меря расположена в районе озёр Неро («Ростовское озеро») и Плещеево («Клещино»).
Некоторые специалисты – финно-угроведы – выдвигают версию, что слово «меря» имеет общее происхождение с самоназванием современных северо-западных марийцев, звучащего приблизительно как «мяры». По данным обширной дославянской топонимики этих мест меря были финно-угорским народом с языком, близким, вероятно, марийским языкам. Наиболее близкими мере по происхождению являются мари, менее близкими – мурома и мордва (эрзя). Более того, некоторые этнографы называют костромских марийцев прямыми потомками мерян, поскольку они и сейчас называют себя словом «мерен». Однако это тоже всего лишь гипотеза. Ответ на сформулированные здесь вопросы могли бы дать только генетические исследования.
Последнее упоминание меря как отдельного народа относится к 15 веку, когда меря была отмечена вокруг Ростова на карте народов Европы Фра Мауро. Большая часть их ареала расселения стала основой Ростово-Суздальского (впоследствии – Владимиро-Суздальского) княжества. Меря входили в состав населения, восстававшего в 1071 и 1088 г.г. против насаждения христианства и феодальных порядков. Когда в XIV в. Авраамий Галичский решил поселиться на Галичском озере, там жили «человеци по дубравам некрещении, наричеми меря».
Может быть, попытаться путём анализа характерных топонимов (главным образом, гидронимов) определить границы ареала расселения меря на момент начала славянской колонизации, аналогично тому, как это уже было выполнено автором для веси (см. А.В. Патрикеев «Три истока Руси. Русь Беломорская через призму эпоса и топонимики»)? Мерянская топонимика частично может быть расшифрована на базе марийского и других родственных финно-угорских языков [Матвеев А.К. К проблеме расселения летописной мери // Известия Уральского государственного университета. 1997. № 7. с. 5–17].
Этноопределяющими для меря являются топонимы, содержащие форманты «-бол» («-бал», «-пал(о)», «-хал(о)») или «-скол», такие как Шурскол, Пушбол, Шихобал и др. Мерянское происхождение имеют названия рек Сара, Вёкса. Помимо этого, в состав этноопределяющих топонимов следует включить названия, оканчивающиеся на: «-шна» (Перешна, Туношна…) или «-сна» (Тиксна); «-ость» или «-асть» (Лахость, Дюбасть…); «-ма» (Кострома, Чухлома…), «-шма» (Толшма, Кинешма…), «-шня», «-шна», «-сна» или «-зна» (Тошня, Дубешня, Шексна…); «-лга», «-н(о)га» или «-га» (Шоболга, Волга, Молога…); «-хоть» или «-хта» (Солдобохоть, Песохоть, Воехта…); «-ша» или «-жа» (Икша, Колокша, Сунжа…). Кроме того, поскольку известно, что река Нерская в Московской области раньше носила название «Мерьская» (то есть относящаяся к меря, так же, как и город Галич в Костромской области назывался когда-то «Галич Мерьский»), то такие названия, содержащие корень «-нер-» (например, озеро Неро, реки Нерль и Нерехта) мы также можем включить в наш список этноопределяющих топонимов.
Можно предположить, что к моменту начала возникновения Ростова и Суздаля, уровень общественного развития меря, как и у соседних славянских и балтских племен, примерно соответствовал родовому строю, для которого характерным является наличие отдельных родов (а, возможно, и союзов родов), говоривших на близких диалектах одного языка. Современному читателю, хорошо знакомому с художественными произведениями, например, Фенимора Купера, легко представить себе всё это: делавары и могикане (мохиган) прекрасно понимают друг друга, поскольку и те и другие, в сущности, являются одним и тем же народом – алгонкинами.
В условиях активной колонизации и те, и другие оказываются втянутыми в длинную череду военных конфликтов между переселенцами – англичанами и французами – вследствие чего могикане прекращают существование как отдельная народность. На территории Северо-Восточной Руси, восемью сотнями лет раньше, процессы взаимоотношения народов были значительно более мирными. Причиной этого были, как представляется автору, два обстоятельства. Во-первых, уровень развития общества у финно-угров и славян не отличался, как в более позднюю эпоху в Северной Америке. Во-вторых, самих славян было довольно мало.
Однако, мы немного отвлеклись от нашей темы. Так вот, в гидронимике, сохранившейся до наших дней в интересующем нас регионе, должны были найти отражение понятия, характерные не только для языка народности меря в целом, но и характерные для отдельных племен этой народности («ископаемые диалектизмы»). И действительно, внутри предполагаемого ареала распространения топонимов, список которых уже был приведен выше, можно обнаружить, так сказать, «вложенные» ареалы топонимов, характерных, вероятно, для отдельных племен. Поэтому добавим в наш список этноопределяющих топонимов ещё и названия, оканчивающиеся на: «-аш(ь)», «-ош(ь)», «-ыш» или «-иж» (Карныш, Выношь…); «-ух», «-ех», «-их», «-ур» или «-ор» (Вондух, Палех, Вонзур…); «-умзь» или «-ой(да)» (Сятрумзь, Перхлойда…); «-уй» или «-ул» (Вогуй, Бол.Пунгул…).
Очевидно, что картографический анализ по указанным выше топонимам окажется значительно более сложным, чем вышеупомянутый анализ, выполненный автором в отношении прото-поморов. Кроме того, на значительной части предполагаемой территории ареала расселения меря в историческом плане влияние славянской компоненты на топонимику было существенно выше.
Анализ, в отличие от первого исследования, проведём по листам топографических карт масштаба 1:100000 (в 1 см 1 км), издания 60-х гг. XX века, составляемых в ортогональную мозаику на обзорном номенклатурном листе. Большая подробность картографического материала позволит не только выявить больше маркерных топонимов, но и попытаться восстановить границу соприкосновения ареалов расселения меря и веси на период начала славянской колонизации.
Ввиду сложности поставленной задачи, ограничимся анализом топонимов только того региона, который, как уже было сказано выше, историки считают территорией обитания племени меря. Таким образом, нашему исследованию подлежат территории Владимирской, Ярославской, Ивановской, Московской, Вологодской и Костромской областей, а также, возможно, ближайшие части соседних с ними территорий. Это вполне разумное ограничение. В противном случае нам пришлось бы учитывать такие топонимы, как «Терскол» на Северном Кавказе, «Селенга» в Забайкалье или «Иоканга» на Кольском полуострове, а также «Колыма» в Восточной Сибири. Очевидно, что такие топонимы имеют совершенно иную этимологию, никак не связанную с меря.
Все приведенные выше критерии и ограничения позволяют уже на предварительном этапе, до составления подробной карты топонимического исследования, сделать вывод о том, что таким способом установить ареал расселения летописной меря нам вряд ли удастся. Однако, используя результаты данного исследования совместно с результатами предыдущего аналогичного исследования, касающегося установления ареала расселения летописной веси (прото-поморов?), реально установить границу территорий расселения этих двух народностей.
Данная картосхема охватывает территорию от 36º00' до 48º00' восточной долготы и от 55º20' до 64º00' северной широты, то есть территории современных Владимирской, Ивановской, Ярославской и Костромской областей, почти всю Вологодскую и Нижегородскую области, южную половину Архангельской области, северо-восток Московской области, северо-восток Тверской области, часть юго-востока Республики Карелия, запад Кировской области, а также части Марийской и Чувашской Республик. Синими точками на схеме обозначены маркерные топонимы данного исследования, красными точками – маркерные топонимы предыдущего исследования. Обращает внимание, прежде всего, то обстоятельство, что синие точки встречаются практически повсюду, и только лишь плотность их размещения заметно варьируется. Границы изменения плотности размещения маркерных топонимов подчёркнуты на картосхеме синей линией. Аналогично, красной линией, подчеркнута граница ареала распространения маркерных топонимов предыдущего исследования. Участки внутри отмеченных ареалов, на которых количество соответствующих маркерных топонимов заметно уменьшается, соответствуют листам картографических источников низкого качества. К сожалению, доступность подробных карт для обычного пользователя, каким является автор, представляет некоторую проблему.
Для удобства ориентирования по схеме, на неё нанесены также названия некоторых современных населенных пунктов. В частности, почти в центре территории, очерченной синей линией, оказывается Галич, который когда-то, для отличия от Галича Волынского (нынешняя Галичина в Украине) назывался Галич Мерьский, то есть расположенный в землях меря.
Заметная распространенность маркерных топонимов за пределами очерченной территории свидетельствует о том, что многие из них в реальности могут иметь этимологию, отличную от мерьской. Кроме того, не следует забывать и о том, что наиболее близкими к меря по языку филологи считают марийцев. Существует гипотеза, по которой слово «меря» и самоназвание проживающих на западе республики Марий Эл современных горных марийцев, звучащее как «мяры», представляют собой однокоренные слова. Сгущение маркерных топонимов (синих точек) за пределами очерченной территории в юго-восточной части картосхемы как раз и относится к западной части Марий Эл и объясняется именно вышеприведенным обстоятельством. Уже на территориях, примыкающих к этому сгущению с северо-запада (со стороны очерченного региона) встречаются такие парные топонимы, как Тарасово Русское – Тарасово Марийское, Русские Дубники – Мари-Дубники, а также болото Черемисское, ручей Черемиска (черемисы – старинное русское название марийцев).
Обратите внимание, что на схеме можно с достаточной точностью установить границу взаимного расселения этносов меря и веси на момент начала славянской колонизации. Что характерно, эта граница практически совпадает с маршрутом старинного водно-волокового пути Ухтома из Белоозера через Красный волок на Онегу (XI век). На этом пути тогда возникли такие старинные населенные пункты как Чаронда и Каргополь.
В несколько более позднее время основным водным путём из бассейна Верхней и Средней Волги в Белое море стал путь через Шексну и Северо-Двинский канал (Кириллов), Сухону (Тотьма и Великий Устюг), Северную Двину в Архангельск. Тогда и захирел постепенно менее удобный старый путь через Красный волок. Оживлённые когда-то места окончательно обезлюдели только в недавнюю «перестройку», но этот процесс угасания данной территории можно проследить на протяжении последних 250 лет. Недаром ещё в Екатерининские времена Чаронда уже потеряла статус города.
Я полагаю, что водно-волоковый путь через так называемый Красный волок получил в XI веке столь значительное развитие именно потому, что проходил, так сказать, по «пограничью», по «ничьей земле», что было удобно для суздальских и новгородских колонистов. Местному населению на границе расселения двух народностей транзитный путь был не очень-то и нужен. Другое дело – колонисты, которых интересовали пути к новым охотничьим угодьям, пути сбыта пушнины, а в дальнейшем – пути транспортировки различных товаров из Поволжья на Поморский берег и обратно.
Автор: Патрикеев А.В. © 2015
Источник: http://ukhtoma.ru/ |