В 1874 году начались раскопки знаменитого ныне Гнёздовского могильника, расположенного на окраине современного Смоленска. Публикация результатов исследования всего 14 курганов, вышедшая в трудах МАО почти семью годами позже, совпала по времени с началом относительно планомерных раскопок этого памятника (Авдусин, 1999. С. 13). Краткий дневник раскопок был опубликован автором в одном из выпусков трудов МАО, а материалы раскопанных М.Ф. Кусцинским курганов вошли в Указатели РИМ и монографию В.И. Сизова, обобщившую результаты изучения Гнёздовских курганов на начало XX в. (Кусцинский, 1881; Указатель.., 1883. № 195-198; 1893. № 35-38; Сизов, 1902. С. 80. Рис. 26).
Среди раскопанных первым исследователем Гнёздова курганов до сих пор только один привлекал к себе особое внимание. 1. Наибольшую известность получил курган № 15 (номер по отчету автора), из которого происходят меч, наконечник копья, шейная железная гривна, несколько мелких предметов и три наполненные пережженными костями урны (Кусцинский, 1881. С. 5-6). Находка железной гривны и особое расположение оружия в этом погребении неоднократно привлекались и привлекаются различными авторами для иллюстрации практики в Гнёздове скандинавского погребального обряда; форма и орнаментация наконечника копья – для обоснования той или иной точки зрения на нижнюю дату могильника (Каинов, 2001). И хотя вопрос о времени возникновения Гнёздовского поселения остается по-прежнему злободневным, названный комплекс с точки зрения этнических характеристик обряда и хронологии памятника сейчас не вызывает особого интереса.
Почти незамеченным остался другой из раскопанных М.Ф. Кусцинским курганов – № 14, материалы которого оказываются не менее интересными. 2. Первым и практически единственным автором, обратившим внимание на этот комплекс, стал В.И. Сизов (1902. С. 60-61, 80-81). Находки кургана кратко упомянуты в Каталоге собрания графа А.С. Уварова (Каталог.., 1907. С. 64, 67).
В материалах курганных древностей Смоленского Поднепровья и насчитывающей почти 20 тысяч предметов гнёздовской коллекции находки кургана № 14 занимают особенное место.
Этому есть две причины: сам состав и характер немногочисленных находок этого погребения, и определенная особенность погребального обряда и связанная с ним сохранность вещей.
Рис. 2. Оковки кошельков и пряжка из раскопок курганов и Центрального городища.
1 – оковка с территории Центрального городища, раскопки Д.А. Авдусина;
Из отчета М.Ф. Кусцинского следует, что раскопанный курган имел окружность 43 аршина и высоту 4 аршина, сожженные кости найдены без горшка; «на них: бронзовая лампа и три бронзовых украшения с привесками из цепей, оканчивающихся бронзовыми лапками (утиными?), у которых сохранились кусочки ткани» (Кусцинский, 1881). Из этой записи трудно понять, как располагались сожженные кости и в каком порядке лежали вещи, можно лишь предполагать, что остатки сожжения находились в основании насыпи, на горизонте. Начнем с состава находок.
Металлическая лампа в виде женской головки, повернутой лицом вверх: длина 16,5 см, высота 6,5 см, толщина стенок 1,5-2 мм. Лампа отлита из желтовато-золотистого сплава (латунь?), имеет потертости и следы ремонта.
Волосы и глаза дополнительно проработаны гравировкой, на левой стороне носа – маленькая вставка из бирюзы. Подобные находки на территории Европы пока неизвестны. На основе стилистических особенностей изображения В.И. Сизов отнес лампу к произведениям персидских мастеров. В.П. Даркевич, уточняя, считает лампу изделием ремесленников Хорасана (Сизов, 1902. С. 60-61. Табл. VIII, 4; Даркевич, 1976. С. 52-53. Табл. 45, 4-6).
Украшения представляют собой три нагрудные ажурные четырехугольные бляхи-подвески с расположенными по углам стилизованными конскими головками и треугольниками из шариков зерни вдоль верхнего края (рис. 1, 1-3).
Бляха побольше почти прямоугольной формы размерами 3,3х7,0х8,3 см, на обратной стороне горизонтально расположены три петли для продевания ремешка или шнура. Щиток бляхи трехзигзаговый, снизу расположены 10 колец для цепочек из четырех двойных литых звеньев каждая; две такие же цепочки прикреплены к боковым стилизованным головкам.
Длина цепочек около 12 см. Форма двух других блях близка трапециевидной, размеры их 3,5х3,5х4,9 см и 3,7х3,6х4,7 см, на обратной стороне каждой расположены по две вертикальные петли для ремешка или шнура. Щитки обеих блях четырехзигзаговые, снизу помещено по 7 колец для цепочек из 12 двойных литых звеньев, к стилизованным головкам по обеим сторонам верхнего края прикреплено по одному двойному звену.
Все цепочки заканчиваются привесками в виде литых широких утиных (гусиных?) лапок. Бляхи-привески выполнены из медного сплава в так называемой наборной технике литья, характерной для финно-угров. Украшения такой формы выделены в группу наборных коньковых подвесок с прямоугольным щитком, 1 варианту которых в общих чертах и соответствуют гнёздовские экземпляры (Голубева, 1979. С. 49. Табл. 21). По мнению Л.А. Голубевой, подвески с прямоугольным щитком получили наибольшее распространение у финно-угорского населения, обитавшего в бассейнах рек Цна и Мокша в X в., но продолжали изредка встречаться и в XI в. (Голубева, 1979. С. 63). Полного совпадения в деталях оформления ожидать не приходится, так как каждое украшение изготавливалось индивидуально.
Почти трапециевидная форма двух малых гнёздовских привесок-блях сближает их с украшениями, датированными по материалам Веселовского могильника X–первой половиной XI вв. (Голубева, 1979. С. 51).
Наиболее близкие гнёздовским подвескам формы происходят из мужских и женских погребений Лядинского, Пановского, Крюково-Кужновского, Шокшинского, Елизавет-Михайловского и др. могильников (Голубева, 1979. Табл. 21, 7, 8; Материалы по истории…, 1952. Табл. III, 2; V, 2; Ястребов, 1893. Табл. I, 1, 3, 4; Средне-цнинская…, 1969. Табл. 3, 11; 4, 11; 10, 2; 33, 7; 41, 2; Воронина, 2007. Рис. 47, 78, 8; 102, 12; 103, 4).
Необходимо отметить, что гнёздовские шумящие украшения отличает от большинства финно-угорских аналогий значительная длина цепочек, у которых они обычно состояли из 2-4 звеньев против 12 в данном случае. Обычно в состав женского финно-угорского погребального убора входила одна, реже – две подвески, которые являлись частью ожерелья и закреплялись с помощью тонких ремешков или шнуров. Иногда подвески располагались одна над другой в центре верхней части груди. Судя по положению петель на большой бляхе-подвеске из Гнёздова, она должна была бы занимать центральное место среди шейных и нагрудных украшений и закрепляться немного ниже двух других, которые располагались бы слева и справа. По стилю и технике еще В.И. Сизов справедливо отнес гнёздовские украшения к мерянским, считая, что эта находка «представляет единичный случай женского инородческого, а именно, финского, погребения» (Сизов, 1902. С. 81).
Можно ли считать погребение кургана № 14 женским и мерянским? Из дневника М.Ф. Кусцинского следует, что вещи были найдены на слое пережжённых косточек. Однако в тексте нет никаких упоминаний о золе или углях, ничего не говорится и об уровне, на котором сделана находка: на горизонте, т.е. в основании курганной насыпи, или в яме. При этом отмечено, что на привесках «сохранились кусочки полотна». Остатки ткани хорошо видны на фотографиях большой и одной из малых подвесок, помещенных в монографии В.И. Сизова (1902. Рис. 26, а, б, в).
В Указателе РИМ за 1883 год (с. 90) так же сказано, что обрывки ткани сохранились на двух бляхах. В музейной коллекции есть значительных размеров комок ткани, зацепившийся за оборотную сторону большой подвески. 3. Ни на лампе, ни на привесках, ни, тем более на ткани, нет следов огня. Следовательно, все эти вещи были положены на уже остывшие косточки, вероятно, перенесенные откуда-то к месту погребения.
Исследователи финно-угорских могильников конца I–начала II тыс. н.э. Волго-Окского бассейна отмечают, что для трупосожжений обычна раскладка вещей в яме в порядке их местоположения в костюме или помещение кучкой на слое сожженных костей (Воронина, 2007. С. 53, 55).
Характер сохранности ткани позволяет предположить, что в курган она попала в скомканном, а не в расправленном состоянии, может быть, в виде свертка одежды, поверх которого были положены женские украшения. Если это так, то тогда вспоминается практика заупокойных «даров», известная у некоторых финно-угорских племен Окского бассейна. Исходя из наиболее распространенного у них обычая помещения «даров» в мужские погребения, можно предположить, что таковым и является рассмотренный нами курган № 14.
Кроме описанных шумящих украшений в гнёздовской коллекции есть еще несколько предметов, происхождение которых можно связать с территориями Поволжья и даже Волго-Камья. Интересную группу находок составляют металлические оковки сумочек или кошельков грушевидной формы (рис. 2, 1-4).
Лучше всего сохранилась оковка, происходящая из слоев Центрального городища. 4. Она состоит из двух бронзовых полосок шириной 0,5 см, наложенных одна поверх другой; между собой полоски скреплены бронзовыми же штифтиками с интервалом в 3-3,5 см (рис. 2, 1). Сами полоски украшены тремя мелкими продольными желобками. Наибольший поперечник оковки 6,5 см, поперечник горловины 3 см, высота сохранившейся части 8,6 см. Верхние концы оковки обломаны, поэтому о форме их завершения можно говорить, лишь учитывая другие находки.
Рис. 2. Оковки кошельков и пряжка из раскопок курганов и Центрального городища.
2-4 – фрагменты оковок из раскопок курганов В.И. Сизова; 5 – пряжка из раскопок В.И. Сизова.
На концах оковки могли быть либо небольшие расширения, либо кольца с расположенным на одном из заходящих концов изображением змеиной головки.
Дважды фрагменты оковок были обнаружены в курганах с трупо-сожжениями, раскопанных В.И. Сизовым в Центральной группе. 5. Первая найдена в «большом» кургане с остатками парного (?) скандинавского сожжения, исследованного в 1896–1897 (?) г.(Ширинский, 1999. С. 110. Рис. 20: I, 79). Сохранились верхние части обеих полосок, скрепленные штифтом.
Примечательно, что полоски украшены по-разному: вдоль центра внешней полоски проходит декорированный гравированной «елочкой» с обеих сторон рельефный рубчик, конец пластины сужается кверху и образует кольцо, один из концов которого завершен стилизованной змеиной головкой; нижняя или внутренняя полоска украшена циркульным орнаментом (рис. 2, 3). Вторая находка происходит из мужского скандинавского погребения (Ширинский, 1999. С. 100. Рис. 16: I, 8). Она состоит из нескольких фрагментов верхней полоски шириной 0,7 см со следами бронзовых штифтов. Полоска очень сильно окислена, но украшающие её рельефные продольные рубчики видны достаточно ясно (рис. 2, 4).
Обломок третьей оковки выявлен среди беспаспортных находок из раскопок В.И. Сизова. 6. Сохранилась примерно половина двойной оковки. Верхняя полоска ее шириной 0,7 см изготовлена в технике наборного литья – средняя часть украшена «косоплеткой», которую окаймляет выпуклый гладкий рубчик. Расстояние между скрепляющими штифтиками около 3 см. Нижняя полоска гладкая. Сохранился один из верхних концов внешней накладки с изображением стилизованной змеиной головки, завершенный спиралью в полтора оборота (рис. 2, 2).
Кожаные кошельки, обрамленные грушевидными металлическими оковками, считаются характерными для культуры племен территории Волго-Камского бассейна (Белавин, Крыласова, 2008. С. 345-346). Правда, надо заметить, что известные здесь оковки достаточно четко делятся на две группы: грушевидные сплошные пластинчатые и составленные из набора мелких пластинчатых скобок. Наиболее распространена последняя группа. Грушевидной формы цельные пластинчатые оковки известны по на-ходкам из некоторых финно-угорских могильников. Так, например, из Крюково-Кужновско-
го могильника происходит кошелек, бронзовая оковка которого украшена тремя продольными рубчиками и стилизованными змеиными головками на верхних концах (Материалы по истории…, 1952. С. 27. Табл. XII, 2).
Гладкая оковка грушевидной формы, украшенная сильно схематизированным изображением головок, найдена в одном из погребений Танкеевского могильника X в. (Khalikova, Kazakov, 1977. Pl. VI-c. Погр. 146).
Простая пластинчатая оковка, не имеющая фигурного завершения концов, входила в состав инвентаря погребения Рождественского могильника (Белавин, Крыласова, 2008. Рис. 176, 1. С. 345). Изредка подобные кошельки с металлическими пластинчатыми оковками встречаются за пределами Волго-Уральского региона.
Так, находка кожаной сумочки с простой гладкой оковкой отмечена в финском могильнике Луистари, в погребении, совершенном не ранее 926 г. (Lehtosalo-Hilander, 1982а. I. S. 237-240. Pl. 98). Интересно, что в могильнике Бирки, с материалами которого традиционно сравнивают Гнёздово, в нескольких погребениях также найдены поясные сумочки с металлическими оковками грушевидной формы (Arbman, 1940. Taf. 128, 1-3). А.-С. Грэслунд, называя форму оковок лировидной, выделяет такие сумочки в отдель-ный тип (тип 2) и отмечает, что здесь они найдены не менее чем в пяти погребениях X в. – трех камерах и двух сожжениях. Наиболее близкими аналогиями гнёздовским являются оковки из камер 948 и 958. Указывая на ряд подобных находок среди материалов других скандинавских памятников, шведская исследовательница вслед за Х. Арбманом подчеркивает их «восточное» происхождение, ссылаясь на материал Танкеевского могильника (Grässlund, 1984. S. 146-148).
К кругу волжско-камских древностей относится, видимо, и бронзовая ременная пряжка, найденная в одном из малоинвентарных трупосожжений (Сизов, 1902. Табл. II, 23; Ширинский, 1999. С. 128. Рис. 32). Почти прямоугольной формы пряжка (боковые стороны слегка вогнуты) выполнена из медного сплава в технике наборного литья, столь характерного для ремесла поволжских финнов. 7 (рис. 2, 5).
Аналогичные пряжки известны в материалах Максимовского могильника и Владимирских курганов (Спицын, 1901. Табл. XXVI, 17; 1905а. Рис. 115, 117).
Пути попадания украшений или деталей костюма в Гнездово могли быть самыми раз-личными. Проще всего объяснить появление некоторых непривычных для этого памятника предметов торговыми связями. Это привычно звучит применительно к таким многочисленным находкам как ременная гарнитура, выполненная в традициях среднеднепровской или волжско-болгарской школ ювелирного ремесла, или стеклянным и каменным бусам. Появление же единичных предметов, нехарактерных для рассматриваемой территории, могло быть обусловлено причинами, определить характер
которых не представляется возможным. К числу таких находок можно относить и рассмо-тренные выше предметы, прочно связываемые аналогиями с поволжским или более широко – волжско-камским регионом. Даже с учетом развитого торгово-ремесленного характера Гнёздовского поселения в X в. едва ли следует рассматривать эти редкие находки в качестве импорта.
По меткому замечанию В.П. Даркевича, в эту эпоху трудно отличить полученное в дар от добытого в качестве военного приза (Даркевич, 1974. С. 93-103).
Вместе с малочисленными ременными бляшками салтовского облика и такими уникаль-ными для ранней Руси вещами как бронзовый светильник и прикладная каменная печать кожаные сумочки с металлическими оковками лировидной или грушевидной формы, шумящие украшения и ременная пряжка, выполненные в технике наборного литья, образуют достаточно выразительную группу находок. Малочисленность состава этой группы, возможно, иллюстрирует неординарные события и судьбы некоторых из жителей раннегородского центра Верхнего Поднепровья (Пушкина, 2007).
Библиография:
1 - В Указателях РИМ номера курганов, раскопанных М.Ф. Кусцинским, были произвольно изменены. Здесь и далее но-мера даны в соответствии с опубликованными дневниками.
2 - Находки хранятся в ГИМ: отдел археологических памятников, инв. 80145, опись В 1071, № 73-76.
3 - Фрагмент был исследован Е.Е. Щербаковой при любезной консультации О.В. Орфинской. Лоскут размерами 26х18 см является фрагментом льняной ткани простого полотняного переплетения, ткань имеет бледно-зеленый цвет, который может быть объяснен окислением бронзовых украшений. На фрагменте отмечены два небольших отверстия, напоми-нающие проколы от иглы фибулы (Щербакова, 2004. С. 60).
4 - Хранение кафедры археологии исторического факультета МГУ, опись Гн-52.
5 Материалы хранятся в отделе археологических памятников ГИМ, опись В 1071, № 54-58; опись В 241, № 134.
6 - Находка предположительно сделана во время раскопок 1883 г., когда В.И. Сизов копал в Гнёздове вместе с А.С. Уваро-вым.; хранение ГИМ, отдел археологических памятников.
7 - Хранение отдела археологических памятников ГИМ.
Автор: Т.А. Пушкина. МГУ имени М.В. Ломоносова, Исторический факультет, Кафедра археологии, доцент. |