Вспоминает Надежда Каленникова. Ей почти 80 лет, но она до сих пор трудится в хозяйстве. Работать ее научила Малинина. Уже будучи руководителем хозяйства, Прасковья Андреевна приходила на работу вместе с доярками, в 4 утра.
При Малилиной колхоз "12 октябрь" стал известен на всю страну. Ее коровы давали рекордные надои молока, овощи были экологически чистыми. Откуда она все знала и умела — люди удивляются до сих пор. С образованием в 4 класса у Малининой была голова профессора. Те, кто знали Малинину, говорят — она была руководителем от Бога. И, как все великие, опережала свое время. Хоть и жила Прасковья Андреевна в эпоху социализма, но работала она по рыночным законам.
Школу Малининой прошел и нынешний председатель областной Думы Андрей Иванович Бычков. Когда-то он возглавлял соседний с "12-м октябрем" колхоз – "Новый путь". Андрей Иванович говорит, вся округа завидовала упорству Малининой. Она несла в колхоз все передовое. Первой в области построила электрическую теплицу, открыла звероферму. Шкуры от норок и лис шли на продажу. Это приносило хозяйству большую часть прибыли. Доярки и трактористы, работавшие у Малининой, на жизнь никогда не жаловались.
Андрей Бычков, председатель Костромской областной Думы, рассказывает: "Она помогала выращивать урожай картофеля, овощей, а потом помогала им реализовать — не только колхозную продукцию, а всех колхозников для того, чтобы они могли получить хорошие доходы. А потом она начала строительство домов и всегда поддерживала тех, кто здесь с ней работал".
Умерла Прасковья Андреевна в большой праздник Благовещение. Убежденная коммунистка, под конец жизни Прасковья Малинина пожелала быть похороненной у подножия храма. Говорят, она никогда не забывала, что была названа в честь Прасковьи Великомученицы.
Выдержки из книги воспоминаний П.А.Малининой "
Волжские ветры" (М., 1978; М., 1982):
Саметь наша славилась штукатурами, каменщиками и малярами. Целыми артелями уходили саметские мужики в Питер на заработки.
1911 г.
Я - в отца: роста небольшого, приземистая, плотная, лицо широкое, нос вздёрнут, - в Гавричевых.
Когда мне исполнилось шесть лет, родители решили, что я... могу быть нянькой. Отдали меня к Варваре Лукьяновне присматривать за её маленькой дочерью.
С самого раннего утра вся семья уезжала в поле. Я оставалась с годовалой девочкой Катенькой.
С улицы послышался весёлый смех девчат, оживлённый разговор. По улице шли приодетые, чистенькие дети с книжками и тетрадками.
"В школу! - мелькнуло у меня в голове - в школу идут!" С завистью смотрела вслед школьникам.
Я мечтала скорее вернуться домой. И вот, долгожданный день пришёл. Варвара Лукьяновна истопила пеь и напекла пирогов. Самый большой и красивый она подарила мне за труды. Потом из большого, обитого разноцветным железом, доверху наполненного нарядами сундука она вынула мне... отрез материала с розочками.
- Вот, Паша, тебе на платье. Носи на здоровье. Это тебе за труды, за то, что за Катенькой хорошо смотрела.
Довольная и гордая своим заработком, я взяла пирог и отрез и побежала домой.
Мать тоже осталась довольна моими подарками. А вечером, когда мы с ней сидели за столом и пили чай с принесённым мною пирогом, я сказала матери:
- Маманя, отведи меня в школу.
- Куда же я тебя отведу? Дети давно учиться начали...
- Я догоню.
- Догонишь! Буквы надо знать.
- Я выучу, отведи!
У нас в Самети была трёхлетняя церковноприходская школа (позже открылся четвёртый класс).
- Семь лет только что исполнилось? Маленькая какая она, - сказала Варвара Васильевна, - Заниматься мы уже начали, она же отстала, куда я её возьму?
Отчаяние придало мне смелости:
- Я всё лето нянькой была, мне подарили пирог и отрез на платье.
- Вот как? Значит, ты уже большая?
Что-то вроде улыбки скользнуло на строгом лице Варвары Васильевны, и она разрешила остаться мне в школе. Я начала учиться.
1912.
В классе я сидела с Маней Шапкиной. Отец её имел у нас в Самети чайную.
Она плохо усваивала уроки, и я скоро обогнала её в учёбе.
Как-то... она предложила мне завтрак:
- Реши мне примеры - и я дам тебе пирога.
Я была голодна, быстро взяла тетрадь и начала делать её задание. Во время перемены Варвара Васильевна с удивлением смотрела, как Шапкина пыхтя и отдуваясь, делила свой пирог.
Я пристрастилась к чтению. Варвара Васильевна давала нам интересные книжки, и я всё свободное время читала.
1913.
Мать меня определиа к Хоровым нянчить девочку Симу.
Вечером, переделав все дела по хозяйству, усаживала я около себя всех ребятишек Анны Ивановны и... читала вслух свои уроки - по чтению, географии, закону божьему. Дети слушали меня охотно. Частенько слушал меня и сам хозяин.
- Маленькая, плохонькая ты, Пашка, а понятливая какая, - говорил он мне.
Отец из Петербурга изредка присылал нам денег.
1914.
В Самети у нас было тогда четыре чайных: Якимовых, Ворошиловых, Климановых да Шапкиных.
В селе у нас достроили новую школу, и в ней открылся четвёртый класс, но меня мать туда не пустила. Мать договорилась в школе, где учили ремеслу, что я буду там уборщицей и одновременно обучусь плести корзины. В эту же школу определили и мою подружку Полю Болдихину.
Длинный гудок парохода прервал наш разговор.
- Глянь, Пашка, "Кавказ и Меркулий" плывёт!
Публика на этих пароходах чистая, богатая, барыни в ярких платьях и разукрашенных шляпах, мужчины в чёрных костюмах. С палубы часто слышалась духовая музыка или пение. И так всё это не походило на нашу жизнь, что могли бы часами смотреть и нам не надоело бы.
Поля затягивает грустную песню, и я пою вместе с ней.
Отец ушёл на фронт из Петрограда.
Нам всё казалось, что когда из Питера приедет наш старший брат, жить будет легче. Все думали: денег из города привезёт, и мы купим лошадь... А теперь, когда началась война, к нам пришло известие, что Николай добровольцем ушёл на войну. Теперь ждать помощи было неоткуда.
У Авериных были лучшие в Самети семенники капусты, лука, моркови, хороший огород, большие поля под картошкой. Аверин из года в год посылал мать на семенники, и я с ней работала.
1915.
Гулянки у нас в деревне начались, девушки ходят друг к другу на беседки.
Весной получили мы письмо от Николая: "нас гонят под Варшаву". Посылка скоро пришла, отрез на платье. А писем от брата больше не было. Пропал без вести.
Летом, не смотря на то, что мне было всего 10 лет, я работала у Авериных как настоящая батрачка - и сено сгребала, и полола, и снопы вязала, и коров доила. Людей в деревне не хватало. Все мужики ушли на войну.
Когда повезли на базар первую партию корзин и сундуков, отец Поли Болдихиной дал нам лошадь и сам поехал с нами. Мы сидели с Полей гордые и счастливые, всё время подсчитывая, сколько же мы выручим за корзины.
Вон сидят и торгуют из деревни Семиново, что верстах в четырёх от нашей Самети. Деревня их знаменита дровнями, телегами, колёсами...
Недалеко от нас расположились знакомые из села Куникова, торговали они лаптями... Все соседние сёла и деревни, в том числе и наши саметские, покупали лапти только у них.
Некрасовцы занимаются сплавом леса. Работали по найму у торговцев и фабрикантов.
1916.
Теперь целыми вечерами мы плетём с Полей корзины, туфли, сундуки, даже летом, когда начались полевые работы. Днём на поле, не разгибая спины, а вечером - за плетением.
На базар в Кострому собрались... К полудню мы всё продали... Пора домой. Но разве сразу пойдёшь домой? Мы потолкались у цирка и каруселей, постояли у лотка со сладостями из мака с мёдом, с разукрашенными пряниками. Не утерпели, купили по маковке.
Я потянула подружек к книжкам. На базаре, прямо на земле, на старых мешковинах разложены книги с пёстрыми, яркими обложками.
На корке нарисован какой-то краснощёкий молодец с кудрями соломенного цвета и васильковыми глазами. Фенькино лицо вспыхивает ярким румянцем. Дрожащими от волнения руками она быстро вынимает тряпицу из-за пазухи, вынимает семишник (две копейки) и осторожно протягивает продавцу.
Поля тоже решила купить себе какую-нибудь книжку. На обложке была нарисована девушка с распущенными пышными волосами и огромными глазами и какой-то мужчина со страшным лицом, замахивающийся на неё кинжалом.
- Про роковую любовь, - восхищённо говорит Фенька. Поля платит за книгу целых пять копеек.
А я никак не могу выбрать книгу. Мне хочется какую-то особенную, необычную. И вдруг я решаюсь идти в настоящий, большой книжный магазин.
Я стою перед дверью, а войти боюсь: я босиком, в вылинявшей юбке и заплатанной кофте. И вдруг неожиданно для себя вошла в магазин.
Столько книг! Подойти к прилавку и спросить книгу я боялась. Прижалась к стене и смотрю как заворожённая на книги.
- Здесь милостыню просить не разрешаем. Уходи!
Я покраснела, прошептала:
- Мне книжку...
И все, кто был в магазине, обернулись ко мне.
Я... протянула руку, показала пятиалтынный.
Какой-то молодой барин подошёл ко мне:
- Какую хочешь купить?
- Самую интересную.
- Вот тебе, принцесса, ты ведь всё читаешь про королевичей да царевичей, вот тебе графа Толстого "Князь Серебряный" и Лажечникова "Ледяной дом" - читай.
Я схватила нарядные книжки и выбежала из магазина.
От Костромы до Самети 12 вёрст. Я иду берегом Волги. Как люблю я смотреть на её широкое раздолье! Куда стремятся её воды? ...
1917.
Жизнь в Самети у нас изменилась, стала беспокойной, шумной. С фронта приходили мужики-калеки. Возвращались злыми, пили вино, ругали начальство, буянили. Но вот стали возвращаться с фронта здоровые мужики. Бросали окопы самовольно. Пришёл и мой отец.
1918.
Отец плетёт из верёвок сбрую. Лошадь, хотя она низкорослая, лохматая, старая, нам кажется, что милее и лучше её нет на всём свете.
Вскоре у нас появилась и своя тёлка. Отец пересмотрел тёлок и у нас в Самети, и в деревнях Саково, Давыдово, Воронино. В этих деревнях, так же, как и в нашем селе, разводили племенной скот. Ещё в 1912 г. местные кооперативные организации выписали из Швейцарии четырёх чистокровных быков швицкой породы.
Пришли тяжёлые дни. Началась гражданская война. В Ярославле восстание... Белые шли на Кострому. В губернии у нас мятеж за мятежом: в Шунге, - под боком у нас, и подалее - в Кологриве, Солигаличе, и в Уренске, в Варнавинске...
Особенно страшно стало у нас, когда собрали весь народ, и приезжий в старой шинели, перехваченной на груди ремнями долго объяснял, что по всей стране действует лозунг "Всё для фронта"... Каждый фунт продовольствия должен быть на учёте...
Скоро пришло тревожное известие.
- В Вахрамеевской волости заваруха. Власов грозил и у нас тоже устроить.
Тревожно и страшно стало у нас в деревне. По вечерам... темно. Только в окнах богатых домов ещё светятся огоньки. Поравнялась с домом Ворошиловх, где размещалась их чайная. Дом огромен... Дом Власовых, под железной крышей, с тяжёлыми воротами. А напротив него двухэтажный каменный дом, хозяин его имеет свой картофелетёрочный завод. А там, рядом, ещё серая громада дома, его хозяин - Гуляев Павел, бойню имеет. А вот дом-пятистенка, хозяин его - заводчик. За ним - борисовский дом, потом - мазаевский. Эти хозяйства баржи-корляки имеют, дома на всю Саметь видны...
1919.
Пришла весна. В лесах скрывается много народу из всех окрестных сёл и деревень. Туда же ушли и все наши парни... Начальниками над ними офицер Озеров и Пашков из местных крестьян. Саметские парни домой прибегали поспать, поесть и, когда появлялись отряды красных, прятаться к родным прибегали.
Когда приехал в нашу деревню небольшой отряд красноармейцев, их порубали всех. Большая перестрелка была и бой. Зелёным помогали богатые мужики.
К утру прибыл большой отряд красных. Завязался бой. Гремела пушка. Загорелась Саметь.
Крику было, слёз... на лошадях в телегах с утварью бежали мы в Клюшниково, где был у нас сенокос. Угнали с собой скот.
Саметь сгорела, как пук сухой соломы. Быстро.
Долго ещё зелёные нападали на небольшие отряды красных; всё лето лилась кровь. Осенью мы из шалаша, что построили в Клюшникове, переселились в д.Саково, к бабушке с материнской стороны.
1920-е гг.
Стала я работать в общественной чайной...
Пришёл долгожданный день - мы купили лошадь. Я гордо шла по селу, не торопясь, и вела под уздцы своего коня, крепкого, сильного... Казалось мне, что большего счастья в жизни мне не может быть, теперь... богатство и довольство придут к нам в дом...
1930-е гг.
На ферме у нас не хватало доярок. Труд тяжёлый, не очень-то женщины к нам шли...
Усиленное кормление концентратами и раздой коров дали свои результаты - в 1938 г. удой в среднем на одну фуражную корову составил у нас 3541 килограмм.
1944 г.
Прибыла комиссия в Кострому.
Ефим Лискун:
- Ваши женщины - герои, такая трагедия, а они духом не пали, воз какой везут...
Лискун написал:
"На своём веку я перевидал тысячи коров... Но, приехав в совхоз "Караваево" и соседние колхозы, я немного растерялся. Даже внешне коровы не были похожи ни на одну известну мне породу. Средняя корова новой породы давала молока столько, сколько получают от рекордисток старых пород".
Говорю я:
- Вернее всего назвать её (эту породу) Костромской, по имени нашей области. Все мы очень рады, что по старому нашему русскому городу назвали нашу область.
1948 г.
За высокие надои многие доярки были награждены орденами.
1949 г.
Приехала к нам большая делегация из Чехословакии. Всё понравилось гостям у нас на ферме. Одно только удивило и, как я поняла, огорчило - полное отсутствие механизации.
Выхлопотали мы ссуду на строительство. И начали мы ремонт на скотном дворе, установили автопоилки. У нас был настоящий большой праздник.
1951 г.
Колхозники решили избрать меня председателем колхоза.
1952 г.
Я видела Сталина несколько раз. На 19 Съезде партии, я слышала его выступление. В перерыве мне удалось даже с ним поговорить. Сталин обратился ко мне, назвал по фамилии, и спросил, как у нас идут дела в колхозе.
От неожиданности... Я смешалась, а Сталин похвалил нас за большие надои. И тут я сказала:
- Коровы... замечательные, молоко... жирнющее, а вот денег мы от фермы мало получаем. Сталин сказал, что... плакаться не надо.
А вечером один из знакомых председателей колхоза доверительно говорил мне:
- Видно, не время сейчас вопрос о животноводстве ставить. И прибыли с него нечего ждать. В колхозе мы у себя пушниной занялись. Развели черно-бурых лисиц...
С тех пор мысль о черно-бурых лисицах крепко запала мне в голову...
1955 г.
поставила я этот вопрос на правлении колхоза. Постановили: завести её (звероферму) у нас в колхозе.
1958 г.
Денежный доход колхоза достиг 3505 тыс.руб. Мы платили уже по 16 руб. на трудодень (помимо продуктов). Мы сумели выстроить прекрасный колхозный Дом культуры на 350 мест.
1963 г.
Создали комплексную механизацию на одной из ферм.
1966 г.
У нас в Самети построена новая восьмилетняя школа. За счёт колхоза для учащихся введены бесплатные завтраки.
