Географ и дата журналист Ренат Темиргалеев в своем канале «Блокнот географа» опубликовал серию из шести карт, на которых отображен довольно тривиальный, но интересный показатель — доля сельского населения по административно-территориальным единицам СССР согласно переписей 1926, 1939, 1959, 1970, 1979 и 1989 гг.  

Решили превратить его карты в видеоинфографику наглядно показывающую изменение социально-демографической структуры региона Верхневолжья (Мерянии) в границах четырех областей — Владимирской, Ивановской, Костромской и Ярославской.

Модель Рената в целом иллюстрирует известную картину тотальной депопуляции села (перехода сельского населения в города) в Сталинско-Брежневском СССР.  Но интересны региональные нюансы. 

Уже в конце 1920-ых (1926) население Ивановского региона (Ивановская промышленная область) было наиболее урбанизированным, более 20% населения ИПО проживало в городах, что на тот период в целом соответствует уровню столичного Московского региона. При этом население трех других областей Верхневолжья — Владимирской, Ярославской и Костромской, оставалось более чем на 80% сельским. И, тем не менее, общий уровень их урбанизации был выше, чем в Рязанской, Калужской, Смоленской и Вологодской областях.

Все резко изменяется в 1930-ых в ходе сталинской индустриализации. Уровень урбанизации в Верхневолжье (1939) в целом составляет 30-50%, достигая во Владимирской и Ивановской областях уровня столичного региона. Помимо индустриализации самих регионов Верхневолжья имеет место массовая миграция их населения в Москву и Московский регион. При этом, население Рязанской (в особенности), Калужской, Смоленской Вологодской областей продолжает оставаться преимущественно крестьянским.

ВОВ и последовавшее за ней восстановление народного хозяйства СССР кардинально и навсегда изменяет социально-демографическую структуру Верхневолжья. Согласно переписи 1959 года только 30-40% населения Ивановской области оставалось сельским, 40-50% приходилось на сельское население во Владимирской и Ярославской областях, и лишь Костромская область оставалась преимущественно крестьянской, в ней проживало 60-70% сельского населения.

В дальнейшем этот тренд только усиливается. Уже в эпоху брежневского «застоя» процент сельского населения в Ивановской, Владимирской, Ярославской областях падает до 30-20%, а в Костромской составляет 30-40%. Верхневолжье по своей экономической и социально-демографической структуре в целом становится частью Московской агломерации. А к концу 1980-ых годов (1989) Ивановская и Ярославская области перегоняют по этому показателю даже Московскую область, к 1989 году в них остается менее 20% сельского населения. 

По-видимому, за последние 30 постсоветских лет процент сельского населения ещё более уменьшился. Кроме всем понятных причин и следствий, как то продолжающееся стягивание населения в областные центры, близкую к ним столицу и тотальное вымирание села, этот тренд имеет и свое культурное измерение. Великорусское, в своем субстрате мерянское, ядро оказалось наиболее пострадавшим от советской и постсоветской урбанизации, что прямым образом повлияло на потерю верхневолжской популяцией своей культурно-языковой и этнической идентичности, и в целом, исторической памяти. Не имперская Москва и ее регион, а Верхневолжье (Иваново, Ярославль) оказалось эпицентром той «черной дыры» куда давно уже провалилась вся историческая «Великороссия».