Произведенный мной анализ хорографических названий дал нам в высокой степени интересный материал. Самым важным в этом материале нужно считать то, что мы убеждаемся в весьма близком родстве мери и черемис; более того — мы видели, что черемисы были вкраплены оазисами среди мерянских поселений, равно как и среди поселений муромы, составляя таким образом одну из ветвей обширного мерянского племени. Ещё любопытнее, что уже в ту отдаленную пору, когда христианство только лишь начинало распространяться среди мерян, меряне язычники строго отличали себя от мерян, принявших христианство, величая себя «настоящими мерянами», как это и теперь ещё делают черемисы-язычники, чтобы выделить себя из массы крещёных черемис. Мы наталкиваемся также на следующий поучительный факт: не пожелавшая креститься (стать русскими) языческая меря, отступая под напором христианской колонизации к В. и С.-В., места новых поселений и вновь встречающиеся им на пути реки называла теми же самыми именами, какие реки и поселения их носили в покинутой окраине. Укажу хотя бы название р. Унжи, которое встречается: 1) во Владимирской губ., в Меленковск. уезде — левый приток Оки, 2) в Костромской губ. - левый приток Волги, 2) в Казанской губ. - левый приток Волги, 4) в Вятской губ. - правый приток р. Пижмы.

В хорографических названиях, как и следовало ожидать, в большом изобилии нашли мы отражение географического характера страны, эти названия дают нам возможность судить, что обширные пространства Мерянской земли покрыты были в северной части еловыми и сосновыми лесами, а в южной части липовыми и дубовыми. В многочисленных, но некрупных реках в изобилии водилась рыба (кол): плотва (шаренгы), сорога (шеренги) и щука (нуж), а озера (ер) изобиловали окунями (оланга). В мерянских лесах в ту отдаленную пору водились: медведь (маска), лось (шордо), олень (пучы); попадались в изобилии зайцы (мерянг). Из мира пернатых можно указать на ворону (корак), гуся (компо), соловья или малиновку (шушко), а из хищников следует упомянуть: филина (унгы), обыкновенного цыплятника-ястреба (вараш) и коршуна (курнуж). Мерянам знакомы были: ласточка (вараксин), перепел (пулдыр), рябчик (музы), курица (чибы), кулик (вутеля) и чайка (вутеле). 

Из домашних животных меряне знали: собаку (пи), свинью (сосна), барана (тага), овцу (шорок, шорк), корову (ускал, скал). Из пушных зверей в хорографических названиях встречаем мы: бобра (ундур), белку (ур), норку (шаш¬ка), зайца (мерянг) и волка (пира).
Переходя к домашнему обиходу, к мерянскому хозяйству, видим мы, что меряне умели уже строить дома (пёрт), навесы и шалаши (кудо); в сильные зимние холода они спасались в своих избах на палатях (сандырь); они устраивали не только пешеходные мостки (пасма, шагы), но и большие мосты (кубар); равным образом они умели строить мельницы (вакш) и возводить плотины для мельничных прудов (вакшер). Из предметов домашнего хозяйства назовем: бочку (вочкы), лыжи (йечы), веревку (кандра), точильный брусок (мунар), перемётную кожаную суму (шубыш). Пчеловодство также было им знакомо (караш - пчелиные соты), но улей (омарта) ещё не был знаком мерянам, у которых преобладало бортевое пчеловодство; знали меряне и земледелие, но из названий хлебных злаков мы встречаем только рожь (ружа), ячмень (шожо), просо (тар) и конопель (киня). 

Из кушаний хорографические названия знакомят нас с печеным хлебом (кинты, киндэ), блинами (мельна), похлебкой (лашка), колбасой (шокта); но бедны оказались названия кухонных принадлежностей: сковорода (пулашка) и мутовка (путреч, путрец) — вот все, что пока нашлось в мерянских хорограф. названиях. Из музыкальных инструментов упоминается только гусли (кусле, кушле) и волынка (шувыр), а из одежды и нарядов: серьга (корж), кольцо (онгы), рукавицы (пиж), кафтан (шобур), головной женский убор (шарпан) и шейный металлический обруч или гривна (шушолы). Из орудия можно назвать только стрелы (пукш) и копье (умдо); меч встретится нам позднее.

В области мифологических верований встречаем мы указания на злого речного духа (водош), на духа морового поветрия (мор-муж) и на, мифическое человекоподобное суще¬ство Овыда; есть указания на миражи или привидения (одыш), на мифическую реку (корэм), поглощающую (нелшы) всякого, кто к ней приближается.
Из области геологии и минералогии встречаются названия камня (ку), глины (шун), серы (киш), песка (ошма), серебра (ши), земли (маландэ) и чернозема (рок). Чрезвычайно богата область чисто географической терминологии. В хорографических названиях Мерянской земли встречаются: город (ола), поселок (сала, сола), деревня (ял) и жилье (илемо, иляш); сторона (бел) и край (дур); поле (нур) и степь (up); лес вообще (шургы) и по отдельным породам: дуб (тумо), липа (пис-тэ), ель (кож), сосна (пинь); ключ (памаш), ручей и речка (энгер); пруд (ераш) и озеро (ер); отмечается ровная (лап) и кочковатая (конгыра) поверхность, низкие (лопаш) и обрывистые (туран) берега (сер), болота (нуры и куп) и зажоры или лужи (шора). 

Ключи отмечаются, как теплые (левы), незамерзающие (шокшо), бьющие вверх (шолешкы и шолшы), гре-мячие (шуга). Реки и речки характеризуются, как переплываемые (имо) и проходимые вброд (келман), как быстрые (пелкы, талы, пусы) или плавнотекущие (шуй); как тинистые (нунчы), или болотистые (купан), и как имеющие вязкие (пижмо) и топкие (вичкыж) берега. Небольшие ручьи текут то в глубоких оврагах (пунда), то бешено (шолшы), то с трудом, чуть заметно пробираясь (чечыра) меж древесных корней (вож). Реки и речки часто носят эпитет мутной (руй), светлой (янда), мелководной (талка), текущей вровень с берегами (телып) или бешено-бегущей (тулшо) по покатости.

Плоская возвышенность на Ю. от Плещеева озера, из которой берёт начало несколько рек, наз. «верховьем» (кижила). Для обозначения стоячих вод в изобилии встречаются тер¬мины: заплесневелый (шобан), застойный (шушо), кислый (шапша), в противоположность воде здоровой (таза) и сладкой на вкус (шерё).
Обозначение разнообразнейших качеств, свойств и отношений отражается в богатом выборе имен прилагательных, входящих в хорографические названия, таковы: жадный (угышо) и прожорливый (абышы); покатый (базык) и крутой (ту-ран); малый (изи) и большой (кугу); изящный, кокетливый (ёрга) и неповоротливый, увалень (кутрумка); короткий (ку-тюк) и длинный (кужу); черный (шимо) и белый (ош), желтый (сара), блистающий (чулчы) и красный (йошкарге); теплый (левы), горячий (шокшо) и холодный (йушто), ледяной (покшо); умный (уш) и глупый (тумак); новый (у) и старый (тошто); стройный, прямой (якшенкы), калека (чортак) и кривой (кадыр); красивый (чебер) и мерзкий (шакшы); частичный (шала) и половинный (пеле); кривой на один глаз или слепой (сокур), дымный (шикшан), светлый (яндар) и ослепительно блистающий (чулчужшо).

Из отвлеченных понятий отметим: забава (томыш), грех (сулук) и горе (орлык). Только что перечисленный ряд слов и понятий в достаточной степени вводит нас в сферу незатейливой мерянской культуры. Мы знакомимся с этой культурой настолько, что даже раскопки сравнительно мало прибавляют нового к результатам анализа хорографических названий Мерянской земли.
Всего беднее выраженной представляется нам область религиозных понятий. Кроме верховного Бога Юмо да названий нескольких мелких духов мы более ничего не встречаем. Но если мы обратим внимание на многочисленные городища, рассеянные по Мерянской земле, то можем значительную часть их причислить к так называемыми жертвенным местам; это были, вероятно, Юмон-ото = «божьи острова», где совершались языческие мерянские чуки (чук — жертвоприношение). Таковы городища: у с. Стебачева на р. Нерли; городок Лисья Гора, — на той же реке; городок на р. Ирьмизи близ с. Малого Давидовского; городище у села Васильков; городок на р. Колокше, близь сельца Городищи; сюда же можно отнести все городища так наз. «Дьякова типа». К числу старинных жертвенных мест следует ещё присоединить целый ряд городищ, находящихся в пределах Костромской губернии и открытых в последнее время, благодаря раскопкам Костромской уч. арх. комиссии; таковы городища в Каримовской волости, у с. Минского — на берегу Волги; у деревни Очипищево — на р. Стежере; у Песочной слободы, близь урочища «Игрищи» — на берегу р. Кубани.