"Марья Святая" это целый сакральный комплекс, состоящий из городища, святого колодца и ранне-средневекового курганного могильника, носящих общее название "МС". Городище 11-13, 14-17 веков находится в восьмистах метрах от села Филимоново на останце коренной террасы правого берега реки Сара (приток озера Неро).

Обследовано археологом Д.Н. Эдингом в 1924 году, в 1991 году А.Е. Комаровым. Исследовалось в 1991 году археологом А.Е. Леонтьевым,  который раскопал 102 квадратных метра территории.

Это укрепленное поселение упоминается в Тверской летописи как место встречи Константином Всеволодовичем Ростовским союзного войска во главе с Мстиславом Мстиславовичем в 1216 году во время борьбы за наследство:  "И от-толе послаша къ нему (Константину) съ всеми речами князя Всеволода, шурина его: а самы, возы пометавши, пойдоша къ Переславлю, воюючи. И придоша на Городище на реку Сару, к Святой Марии…"


Площадка городища потреугольной в плане формы размерами 120Х80 метров, высота от реки около 40 метров, с напольной стороны отделена понижением в виде выступа высотой до 5 метров.



Рядом с ним находится мерянское селище р.ж.в., относящееся к дьяковской культуре. оно находится на коренной террасе правого берега реки Сара. Это мореный холм высотой более 50 метров над рекой.


По близости находится курганный могильник 11-13 веков. Это терраса правого берега реки Сара у восточного края горы "Марья Святая". Могильник обследован в 80-х годах 19 века А.А. Титовым, раскопавшим два кургана, в 1990 году К.И. Комаровым. На площади 100Х70 метров в смешанном лесу насчитывается 140 насыпей высотой 0/5-1/2 метра диаметром 4-7 метров.  Ценность данного могильника обусловлена его сохранностью: это самый крупный (на данный момент) из курганных могильников в Ярославской области. Пока самый крупный. В июне-июле этого года на памятнике варварски были разрыты три подкурганные могилы 12 века. Среди находок присутствуют железные гвозди, видимо, от гробовища.


Среди инвентаря были обнаружены бронзовые перстнеобразные височные кольца с несходящимися концами, которые характерны для Ярославского Поволжья и в большей степени для Костромского. Они широко бытовали с 11 до 14 вв. А так же бронзовые полы бусины, рубчатый и гладкий бронзовые перстни с утолщенной серединой, небольшое ожерелье из стеклянных цветных бус, бронзовые шумящие подвески в виде уточек.


Вернемся к городищу. Его территория поросла смешанным лесом. Археологами исследованы развалы печей каменок и печены с обломками керамики, развал в виде вымостки - фундамент наземного жилища. Керамика датируется 12-13 веками и в большей степени 14-16 веками. Найдены тигли, нож, кованые гвозди, кости животных. На восточном участке близ оконечности мыса обнаружены трупоположения в ямах, прорезающих культурный слой, по керамике датируемые 16-17 веками.  Вероятно, они производились при церкви, предание о которой сохраняется в памяти местного населения до сих пор.


В научной литературе принято использовать название этого места – "Гора Святой Марии". Однако материалы полевых сборов ростовского историка и краеведа Алексея Киселева выявили его единичное упоминание. Наибольшее распространение имеют наименования "Марья Святая" и "Гора Марьи Святой"; один из информаторов привел топоним "Марюха".


Непосредственно под городищем, рядом с рекой Сарой, располагается святой колодец. Исследования, касавшиеся "Горы Святой Марии", рассматривали ее преимущественно как историко-археологический памятник. Однако святой колодец под горой являлся в древности и является в настоящее время объектом религиозного почитания и массового паломничества окрестного населения, что делает его  важным компонентом духовной жизни региона реки Сара.


В 1885 г. ростовский историк и краевед А.А. Титов в своей работе "Ростовский уезд Ярославской губернии" упоминал о находящемся "верстах в трех от села Краснораменья" холме "Гора Святой Марии", у которого находится "Святой колодезь". Автор привел широко бытовавшее предание о нем,  возник он от падения большого колокола, некогда стоявшего здесь, а затем разрушенного врагами (литвой) монастыря Святой Марии Магдалины.

Так же немалый интерес представляет опубликованный в 1888 г. очерк С.А. Агриколянской "Село Краснораменье Ростовского уезда". Основанная на личных наблюдениях автора, работа была посвящена быту, нравам и верованиям местных крестьян. Вызывают интерес сведения об религиозных обрядах, исполняемых в располагавшейся в окрестностях села "Марьиной роще".


В середине 2000-х годов источник представлял собой затянутое песком углубление в земле диаметром 1 м, на дне которого находится родник. Рядом с ним был установлен крест, сооруженный из ветвей, стянутых проволокой. По периметру "колодец" был выложен кусками дерева. На ветвях стоящих вокруг родника деревьев были развешаны тряпичные ленты. В 2 метрах на север от "колодца" находились две поваленные сосны, называвшиеся ранее "Близнецы". Таким образом, территория "колодца" включала: непосредственно почитаемый источник; две поваленные сосны, явно  наделявшиеся известной долей сакральности; крест и развешанные вещи (рис. 4, 5).

В настоящее время найти источник "Марьи Святой" стало не так сложно (ещё в 2003 г. там место было более глухое). От с. Филимонова была протоптана тропа; над источником построена часовня. К сожалению, ее строительство сопровождалось уничтожением старого культового пространства: были вырублены деревья с "приношениями", повреждена трасса проходящей рядом древней дороги.


Источник сейчас представляет собой рубленый колодец, который венчает бревенчатая часовенка с крышей и крестом. Из родника в протекающую ниже р. Сару стекает малозаметный ручей. Весной этого года половодьем был разрушен мостик через реку Сару, что крайне затруднило доступ к нему для местного пожилого населения.

К вопросу о культе этого источника мы обратимся к статье-исследованию ростовского историка и краеведа Алексея Киселева:

Рис. 1."Марья Святая". 2003 г. Фото автора. Вид с севера.

Судя по сообщениям, местоположение «Колодца Марьи Святой» известно большинству жителей окрестных селений. В настоящее время постоянно его посещает ограниченный круг местных верующих жителей, образующих, таким образом, своеобразный приход святыни. Последнее объясняется невозможностью посещения храмов, находящихся на далеком расстоянии, и, в связи с этим, отправления религиозного культа. Факты посещения источника выходцами из других регионов редки, поскольку информация о нем не имеет широкого распространения.

Рис. 4. "Колодец Марьи Святой" и развешенные на деревьях части одежды. Слева один из информаторов Н.И. Балакирев. 2003 г. Фото Е.В. Брюхановой.

В ходе сбора информации был записан ряд мифологических рассказов-быличек о «Колодце Марьи Святой». В одном из них речь шла о том, как «гулящая» женщина не смогла найти колодец. Лишь только после ее ухода он был обнаружен. В других произведениях рассказывалось о попытках извлечь затопленный колокол. Для этого один из местных жителей решил «спустить» воду из родника. Однако, принявшись за дело, он был напуган несметным количеством лягушек, после чего «полз прямо на четвереньках», а, рассказав о происшествии, объяснил его так: «Вот, мол, как они (лягушки. – А.К.) меня отсюда проводили».

Мотивы данных произведений следует рассматривать в рамках бинарной оппозиции святое / греховное, в качестве которой соответственно выступали с одной стороны, «священный» объект («святой колодец»), с другой – присутствие «гулящей» (т.е. совершавшей грех вообще, «нечистой») женщины и человека, пытавшегося нарушить ландшафт почитаемого места (т.е. совершающего грех в конкретный момент). Сюжеты приведенных рассказов можно представить в виде единой схемы: нарушение «священного» статуса «колодца» и возникновение кризисной ситуации (появление людей, совершающих грех) > «ответная реакция» сакрального локуса («исчезновение» колодца, появление большого количества «страшных» животных) > удаление совершавших грех людей из сакральной зоны > восстановление «священного» статуса места (появление «колодца» и его ненарушенный ландшафт).

Рис. 2. Местоположение "Марьи Святой". Места сборов информации и количество информаторов по пунктам.

В с. Краснораменье рассказы о «Марье Святой» и почитаемом «колодце» носили иной характер: сообщали, что здесь видели «женщину в черном» («черную женщину»). В отношении последнего отметим, что мотив появления «женщины в черном» имел аналогии в контексте почитания других священных мест, что позволяет предположить существование бродячего сюжета, в основе которого лежит олицетворение персонажа с патронессой источника и «Горы», в нашем случае – «Марьей Святой».

По словам местных жителей, «Колодец Марьи Святой» обладал целебными свойствами: «Туда лечиться ходили, вот приходили они. Если болели ноги, мыла ноги, снимала чулки эти свои, и вот там все деревья были обвешаны, у кого чего: голова – платок, если чего-то еще – кофта, рубашка. Все говорили: «Как на Марье Святой». Вот мылись больные, говорят, помогало. И вот сейчас говорят: «Попьешь [воды с колодца] – легче делается»; «как заболеют, идут туда за святой водой. Вешали распашонки детские, белье детское». Один информатор сообщил, что вещи вешали только в 12 часов ночи.

Рис. 3. Пруд, из которого, по преданию, брали воду жители «Марьи Святой». 2003 г. Фото автора.

Как констатирует А.К. Байбурин, обряд относится к символическим формам поведения. В этой связи обратим внимание на ритуалы развешивания около «Святого колодца» элементов одежды, соотносимых с больными органами тела, и употребления с него «святой» воды. Можно заметить, что этот родник располагается на дальнем расстоянии от окрестных селений, что связывается со стремлением оставить болезнь в виде определенной части одежды за пределами «населенного» пространства и тем самым предотвратить ее возвращение. Как свидетельствуют авторы, обычай помещать одежду в почитаемых местах был широко распространен как в древности, так и в более позднее время в русском культурном ареале и за его пределами. Затрагивая вопрос об исполнении данного ритуала в полночь, следует отметить широкое бытование поверья об этом хронологическом отрезке как сакральном временном «рубеже».

По мнению информаторов, смысл исполнения описанных выше ритуалов на «Святом колодце» был сложней и зависел от состояния человека: «А это если кому на здоровье, то он давал здоровье, а кому на смерть, чтоб не давал мучиться, быстро умирал». Один информатор свидетельствовал, что приходившие на колодец определяли, какого цвета вода в колодце: если она была незамутненная, «знать верующая, неверующей мутная кажется». Очевидно, в данном случае цель гадания заключалась в определении успешности дальнейших лечебных церемоний. В этом отношении нужно сказать о широком бытовании представлений о возможном излечении людей, имевших только сильную веру.

Рис. 5. Крест у "Колодца Марьи Святой". 2003 г. Фото автора.

Чтобы определить дальнейшую судьбу человека, на «Колодце Марьи Святой» совершались гадания. В одних случаях в его воду опускали кору дерева и судили: если она оставалась на поверхности воды, то человек будет жить; в противном случае – умрет. Наиболее распространенным являлось гадание, заключающееся в определении стороны движения пущенной щепки, коры, хлебной корки или ткани. Предмет, выплывший из родника по ручью в р. Сару или приставший к стороне его истока (или на запад), свидетельствовал о скорой смерти человека; оставшийся в пределах «Колодчика» или плывший на восток давал повод надеяться на успешное лечение.

Материалы по русской народной культуре XIX-XX вв. говорят о широком бытовании ритуалов, аналогичных исполнявшимся на «Колодце Марьи Святой». Гадания на «Колодце Марьи Святой» наполнены большим количеством символов. Если предположить, что пущенный в воду предмет символизировал страдающего болезнью человека, то направление или характер его движения означали судьбу больного. Очевидно, удаление, потопление предмета означало уход человека из (за пределы) мира живых, которому, судя по всему, соответствовало пространство внутри «колодца». Таким образом, обряды, исполняемые на «Колодце Марьи Святой» и их содержание были связаны с идеей «хода жизни» отдельного человека.

Как известно, в традиционных обществах миру людей соответствовал не только социум в целом, но и конкретный коллектив: семья, сельская или часто совпадавшая с ее границами приходская община. Последнее в нашем случае наиболее предпочтительно, учитывая соотнесение названия «колодца» с именем «Марьи Святой» («Святой Марии») (очевидно, Девы Марии) и тот факт, что в приходах, жители которых преимущественно почитали этот колодец, культ Богородицы был одним из основных. Так церковь с. Краснораменья включала приделы Святителя Николая Чудотворца и Казанской Пресвятой Богородицы; в этом храме находилась чтимая икона Казанской Пресвятой Богородицы, спасенная при пожаре. В церкви с. Филимонова существовало три придела: Боголюбской Пресвятой Богородицы, Корсунской Пресвятой Богородицы и Святителя Николая Чудотворца. Особым почитанием здесь пользовалась «явленная» икона Боголюбской Пресвятой Богородицы, в честь которой и называлась местная церковь. Кроме того, известно, что в приходе с. Спас-Смердино, жители которого тоже почитали «Марью Святую», совершались крестные ходы, один из которых был в честь Казанской Пресвятой Богородицы.

В контексте вышеприведенного интересно сообщение конца XIX в. жительницы с. Краснораменье С.А. Агриколянской о том, что «весною, во второе воскресенье после Пасхи» молодежь направлялась в «Марьину рощу» (очевидно, находившийся на «Горе Святой Марии» лес) и совершали ритуал «заплетания березок». В Духов день березовые ветви «развивали» и по их внешнему виду гадали: если листья оказывались распустившимися, то девушку ждало «в будущем хорошее»; в случае их засыхания – замужество или смерть.

Как видно, обряды в «Марьиной роще» и на «Колодце Марьи Святой» сходны по своему содержанию. Однако любопытно, что С.А. Агриколянская, описывая краснораменский обычай, не приводила его название. Но известно, что второе воскресенье после Пасхи открывало неделю, посвященную памяти Жен-мироносиц и имевшую народное название «Маргоски» («Маргоскина неделя»).

Все вышесказанное приводит нас к мысли, что, несомненно, "святую гору", бывшую в старину на ней "святую рощу", "святой колодец" и "курганный могильник" следует рассматривать как элементы единого сакрального пространства. Единение объектов следует обосновывать не только их близким расположением и соотношением с именем "Марьи Святой", но и очень древней устной народной традицией.