Анализ хорографических названий Муромского края нечувствительно увлекает нас в пределы Тульской, Орловской и Калужской губ., следуя вверх по течению р. Оки; таким образом, мало-помалу неприметно добираемся мы до земли вятичей. Вятичи были славяне; они и близкие их сородичи — радимичи последними из славян прибыли в пределы нынешней средней России. В то время как поляне, древляне и другие славянские племена, по давности событий, совершенно уже утратили предания о своем переселении, радимичи и вятичи не только помнили во времена летописца Нестора свою родину на западе, но и называли ещё имена тех родоначальников, которые привели их на новые места.


«Бяста бо два брата в лесах: Радим, а другий Вятко; и пришедше седоста, Радим на Сьжю, прозвашася радимичи, а Вятко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася вятичи» (Лейбов., стр. 9).

Страна, куда прибыли вятичи с берегов Балтийского моря, как убедительно доказывает это проф. Браун, в то время представляла совершенно дикий край, изобиловавший громадными пространствами дремучих лесов, память о которых до сих пор живет в народных воспоминаниях и песнях, воспевающих знаменитые «Брынские леса» (Брынь — с. Жиздринского у. Калужской губ.) и в многочисленных названиях городов, сел и деревень Калужской и Тульской губ., выражающих понятие о лесе: Боровск, Чернь, Норки, Борятино, Боровенка, Боровна, Подпорки, Дубенки, Дубно, Сосновка, Раменье и т.д. Глухие дебри и многоводные реки во всех направлениях прорезывали этот край; в юго-западной его части протянулись на большое пространство моховые и торфяные болота и дрягвы (трясины). Участков, удобных для земледелия, свободных от леса, т.е. полей, очевидно, было мало, хотя эта холмистая равнина (часть Алаунской возвышенности) на большом протяжении отличается хлебородной почвой, а ю-в её половина принадлежит уже к черноземной полосе. Недостаток в полях с избытком возмещался обилием разнородной дичи и рыбы. Охота не только давала средства к существованию, как и в Рязанской стороне, но также давала возможность вести деятельную торговлю пушным товаром.

Вятичи не были первыми обитателями верхней Оки; они застали край уже занятым неславянским населением: по берегам Оки и её правых притоков уже сидели тогда финны. Следы долговременного пребывания здесь финских племен сохранились в многочисленных названиях рек, озер, селений и урочищ. В этих чуждых русскому языку названиях отчетливо различаются две обширные группы: мордовская и мерянская; сверх того, имеется группа названий, которая не поддается пока никаким усилиям объяснить её происхождение.


Но прежде отметим те названия, которые стоят совершенно особняком, объясняясь с финно-угорских языков, напр., реки:

Прошва (от porot — доброта + uve река) — Добрая река.
Болва (от boll — отмель, перешеек + uve) — Река, богатая перешейками, отмелями.
Некисва (от нюкыс — равнина, долина + ва — речка, вода) — Равнинная река.
Нигва (от нюк — кривой + ва) — Кривая речка.
Росва (от рос — метла + ва) — Метла-речка.
Прочие реки иногда удовлетворительно объясняются из черемисского языка, напр.:
Нара (от нарэ — близко, близкий) — Ближняя.
Людема (от людам — боюсь) — Трусиха.

Оставляя для приложения чисто эрзянский элемент в хорографических названиях Калужской губ., остановимся на мерянских.

Рч. Мериновка и с. Мериново (Малояр. у.) легко объясняются от  мари —  мерянин; рч. Мерловка (Медынск. у.) происходит от прилаг. марле — мерянский, с. Меренищи (Козельск, у.) и дер. Меренищева (Перем. у.) — от мерянг — заяц, дер. Мертвель (Жиздр. у.) — от мари + ту ведь — меря по ту сторону, а Мерконичи — от мари + кончемо (подзорное место) — Мерянский глядень.


Не исчерпывая всего богатства хорографической номенклатуры, остановимся на некоторых селениях:

Ерденево Малояр. 1836 (от ер — озеро + дэне — при, у) — Приозерное.
Кондрово Мед. 2025 (от кандра — веревка) — Веревкино. Межмерово Мед. 2151 (от меж — мех, овчина + мари) — Овчинная меря, Шубниково.
Рч. Серена Козельск, у. (от шерам — ворошу сено) — Ворошиловка.
Курнашево Коз. 1105 (от курнуж — ястреб) — Ястребове Болдыреве Коз. 1218 (от пулдыр — куропатка) — Куропат-кино.
Паком Коз. 1300 (от пакма — неходкий конь, одер) — Одёр.
Немерски Мещовск. у. 2593 (от немэр — каша) — Кашин.
Маломахова Боровск, у. 557 (от малам — отдыхаю + ак — частица для обозначения места) — Место отдыха.
Чибыши Мосал. 3584 (причаст. наст, чибыио от чибэм — щелкаю пальцами) — Щелкуны.
Шуи Мосальск. у. 3295 (от шуй — тихий, медленный) — Тихов.
Сулихова Мое. 3136 (от сулык — грех) — Грехова.
Перекша Мое. 3014 (от перке — прибыль) — Прибылая, Изобильная.
Спас Перекша Мое. ibid. — Спас Прибылой.
Полошево Лихв. у. 1597 (от полшэм - помогаю)
Полошкова, -ово Козел. 1333 и 1096 — Помогаево
Жеремино Лихв. 1438 (от шерам — расчесываю, ворошу сено) - Чесалово, Ворошилово.
Рч. и селение Мышига Тарусск. у. 4024 (от мукш — пчела + ига — рой) — Рой-река.
Пилякина Мое. 3237 (от пиляк — подарок, пожалование) — Жалованная.

По поводу названия Меренищи заметим, что по строению своему оно соответствует словам: городище, монастырище, селище, дворище и обозначает покинутое место поселения, нежилое, запустелое. Урочище Меренище известно близ с. Колчина, Жиздринского у., где имеется много курганов, в которых, при распашке земли, находили человеческие кости, золу, уголь и древнее оружие.

Поднимаясь вверх по Оке, из Калужской губ. в Тульскую, мы находим здесь длинный ряд селений с мерянскими названиями: 

Втири Одоевск. 2241 (от вин — пять + ур — белка) — Пятибелкино.
Елашкино Черн. 3870 (от йолаш - штаны) — Штанниково.
Ерино Черн. 3613 (от ер — озеро) — Озерное.
Есюково Кашир. 2265 (от ексюк — лесной дух, леший) — Лешаково.
Ишково Черн. 3602 (от ишкы — клин) — Клин.
Карачево Епиф. 1633, Одоев. 3501 (от карыч — коростель, дергач) — Коростелево, Дергачево.
Кинеево Алекс. 599 (от киня — конопель) — Коноплево.
Кишина Епиф. 1643 (от киш — смола) — Смольная.
Киндяково Кашир. 2364 (от киндэ — хлеб) — Хлебникове
Кокурина Одоев. 3343 и 3367 (от кок — два + ур — белка) — Двубелкина.
Кубашево Богор. 783 (от куба+сы — старушечий) — Стару-хино.
Кугушевские выселки Ефрем. 1926 (от кугуш — большак) — Большаковские выс.
Кудашевка Алексин. 721  (от кудашам - раздеваюсь)
Кудашево Епиф. 1674 и 1688 # - Раздеваевка, Раздеваево.
Кудиново Чернск. 3570 (род. над. от кудо — изба, шалаш) — Избянское.
Куракино Богор. 814. \ (от корак - ворон) - Вороново, Куракинские выселки I Вороновские выселки. Богор. 825, Епиф. 2178.
Кураково Тульск. 361, Белевск. 1091.
Курмышки Веневск. 1433 (от курмыж — горсть) — Горсточки.
Куруловка Тульск. 13 и 227 (от куралам — пашу) — Пахотная.
Кутуково Кашир. 2267 (от кутук — длинный) — Длинное. Лабадино Тульск. 152 (от лебедам — покрываю) — Покрышкино.
Лаврино Алекс. 444 (от лавра — грязь) — Грязево.
Ледово Кашир. 2248, 2257, 2392, 2593  (от лудо, лодо - ловушка, самолов на зверя и птицу) — Самоловное, Ловушка.
Лёдовские выселки Кашир. 2248
Лидинка Богор. 941, 955 Лид Кашир. 2254
Мелынъ Новое. 3032 (от мел — узор на платье, вышивка) — Узорная.
Мерлиновка Алекс. 60811 (от мар(и) + ле — мерянский) —  Мерянская, ое.
Мизиневка Крапив. 2864 (от музы — рябчик) — Рябчикова.
Мордез Венев. 1511, Кашир. 2496 (от мардэж — ветер) — Ветряк.
Мызовка Тульск. 142, Епиф. 1800. См. выше Мизеневка. Немерино Кашир. 2493 (от немэр — книа) — Кашино.
Пурлово Кашир. 2587 (от пурлам — откусываю) — Кусакино.
Рыдомо Алекс. 637, а м.б. и Рыдань Венев. 1496 (от рудэм — развязываю) — Розвязи.
Сасова,-во Тульск. 105. Венев. 1535 (от саси — воробей) — Воробьево.
Сандари Епиф. 1743 (от сундырь — палати, или от мокш. сандыр — хрящ) — Палати, Хрящи.
Сомолково больш. Бел. 1154, — малое Бел. 1155 (от сомыл — труд, работа) — Работное.
Сотино Алекс. 504 (от сот — свет) — Светлово.
Субочево Новосил. 3021 (от шобочо — платок) — Платково.
Табола или Таболо. Епиф. 1657, 1658, 1659, 1664, 1834 (от тоболэм — защищаю) — Защита.
Тормино Тул. 90 (от тырма — борона) — Боронилово.
Темрянь Бил. 1086. (от тумер - дубник) - Дубенск,
Тимерево Тул. 249. I Дубно.
Толша Кашир. 2261 (прич. от толэм — разбойничаю) — Разбойная.
Талызино Венев. 1355 (от талеж — быстрый) - Быстрово.
Трасна Крапив. 2804, Новое. 3036, 3270; Черн. 3772; Трас-ая, Новое. 3216 (от тра — божья коровка, прилаг. трасы) — Божья коровка.
Ухтомка Епиф. 1836 (от уктэмо — водопой) — Водопойная.
Шебачеево Кашир. 2313 (от шобычо — платок) — Платково.
Шимуриха Алекс. 598 (от шеме, шимо — черный + ур — белка) — Чернобелкино.
Шондрово Крапив. 2848 (от шун, шон — глина + дур — кран, сторона) — Глинище.

Мордовсвкий элемент в географических названиях Тульской губ. заметен также в значительной степени.
Азаровка Алекс. 528, 571. Одоев. 3494 (от эрз. азар — злой) — Злыдня.
Алайково Одоев. 3277 (от эрз. аляй — старший деверь) — Деверево.
Алонино Алекс. 589 (от эрз. алонь — нижний) — Нижнее.
Арана Белев. 1199 (от мокш. аран — изменяться, превращаться) — Изменчивая.
Вашаны Тул. 59 (от эрз. ваше., мокш. вашена — жеребёнок) — Жеребята.

 
Велеговши Алекс. 488 (от эрз. вельга — верхушка, покрышка) — Покрышки.
Велъмино Епиф. 1603 (от эрз. вельмамс — выздоравливаю) — Здравино.
Венев, у. г. и Веневка 1332, Венев-монастырь Тул. 208 (от эрз. венэмс — выпрямляться, вытягиваться) — Прямиков.
Вергино Епиф. 1878, Одоев. 3434 и 3504 (от эрз. вергедэмс — светиться) — Светлове
Донок Новосил. 3115, Донок Улъянинский Новое. 3116, Донская Епиф. 1747 (от эрз. дон — ручное устье) — Устье.
Елагина, — то Ефрем. 2021, Новое. 3176, Одоев. 3454. Чернск. 3873 (от эрз.-мокш. ялга — товарищ, друг) — Другова.
Иншинка Тульск. 357, — нижняя Тул. 332, — верхняя Тул. 333, — на Упе 346; Иншино Алекс. 754 и 565 (от эрз. инже — гость) — Гостевка, Гостево.
Калгановка Новое. 2958 (едва ли от калган — врачебный корень, скорее от эрз. колган — череп, голова или мокш. калга —    кострика) — Череповка, Костричная.
Кашира у. г., древн. Кошира (от эрз.-мокш. кошаромс — принуждаю, настаиваю) — Подневольная.
Касимово Одоев. 3375, — во малое Одоев. 3376 (от мокш. касыма — родина, эрз. касомс — произрастаю) — Родное.
Козъяково Кашир. 2549 (от эрз. коз — кашель) — Кашлюново.
Кондуки Епиф. 1567 (от эрз. кандыка — деревянная чашечка) — Чашки.
Корманье Бел. 1095 (от эрз. карман — начинать) — Начальное.
Кочаки Крапив. 2784 (от эрз. кочомс — клюю) — Клюево .
Кундусово Кашир. 2354 (от эрз. кундамс — ловлю, охочусь)— Ловцово.
Куркино Ефрем. 217.) (от ара. курка — аист, индюк) -  Индюково.
Кутьма Крапив. 2703 (от эрз. кутямс — щекочу) — Щекотуха.
Ламоново Бел. 1103, Бел. 1420, Кашир. 2602; — верхнее Алекс. 497, — нижнее Алекс. 495 (от эрз. .ламо — многочисленный, людный) — Людное.
Одоев у. г. (от эрз. од, мокш. оду — молодой, новый) — Новый.
Понарина, -ино Крапив. 2794, Новое. ЗОН (от понар — рубашка) — Рубахина.
Птанъ Ефрем. 2219, 2233, 2234; - верхняя 2221, 2224, 2240; —    нижняя 2218; — Страховых 2223 (от эрз. путан, мокш. пытан —    сажать, садить) — Садилова.
Пургасовка Богор. 1050 (от собст. имени Пургас, происходящего от мокш. пурган — брызгать) — Брызгаловка.
Саласовка Богор. 778, -ские выселки Богор. 779 (от эрз.-мокш. саламс — ворую) — Воровская.
Саломатовка Епиф. 1656 (от эрз. саламо, мокш. солома — воровство) — Воровская.
Селюма Тул. 57 (от эрз. сельме — глаз, лучше от сель (краткая форма) + ума — полевой участок, пай) — Круглая полянка.
Сизенево Одоев. 3519, Черн. 3665 (от эрз. сиземс — уставать) —    Усталое.
Синдеево Чернск. 3619 (от эрз. синдэме — ломаю) — Ломаево, Ломово.
Соломасово Алекс. 462, Крапив. 2792 (или от эрз. саламс — ворую или от соламс дроблюсь, тощаю) — Ворово, Дробное.
Суры Крапив. 2928; Новое. 3199, — верхние Крапив. 2899, — нижние 2900 (от эрз. сур — палец или мокш. сура — просо, или черем. сура — замок) — Пальцы, Просяное; Замок.
Таратухина Бел. 1125 (от мокш. тарат, эрз. тарада — росток, сучек, ветка) — Сучкова, Ветка.
Тула, г. г. (едва ли от чер. и морд, тул — огонь, костёр, а скорее от эрз. туло — клин, кол, мокш. тула — втулка) — Клин.
Чегодаевские дворики Тул. 409 (от эрз. чукадомс — стучать, толкать) — Толкачёвские дворики.

Не следует думать, что приведённый перечень исчерпывает весь материал, относящийся к мерянским хорографическим названиям в пределах Калужской и Тульской гг. В высшей степени любопытно, что р. Турея, на которой стоит г. Мещовск, в древности называлась Мерея. В книге Большого Чертежа мы читаем: «А в речку Серену пала речка Мерея, а на Мерее стоит Мещовск».

Самый г. Мещовск в древних грамотах называется Мезческ, Мещоск, Мезецк, а это название можно объяснять уже из мерянского языка (меж + чи = меховщик, шубник).
Результаты археологических раскопок в пределах Калужской г., как и следовало ожидать, вполне подтвердили данные географической номенклатуры. Местным исследователем старины Н.И. Булычёвым за последнее десятилетие предприняты были в Мещовском и Мосальском уу. систематические раскопки, причём оказалось, что добытые им предметы по своему типу весьма близки к тем, какие были найдены гр. Уваровым и другими археологами в центре мерянских поселений Ростовско-Суздальской области. Я остановлюсь потом подробнее на этом вопросе.


Меряне не были единственными обитателями того края, где водворились вятичи: в пределах нынешней Калужской г. и частью в Московской в ту же эпоху обитал по р.  Оке балтский народ голядь. «В лето 6566 (1058) победи Изяслав. голяди» (Лейбов., стр. 136—137), говорит Начальная летопись.

«В лето 6655 (1147), -  рассказывает Ипатьевская летопись, - яко Святославу приела Юрьи, повеле ему Смоленьскую волость воевати; и шед Святослав и взя люди голядь, верх Поротве, и тако ополонишася дружина Святославля».


Ипатьевская летопись определяет местопребывание голяди в половине XII в. верховьями р. Протвы; возможно, что к этому времени территория, занятая голядью, действительно ограничивалась только указанною областью, но первоначально голядь могла занимать более обширную территорию, включая низовья р. Протвы и область по течению р. Угры и по р. Уне; последняя звучит совершенно по-литовски. В Мещовском у., в углу, образуемом впадением р. Угры в Оку, память о голяди живет до сих пор; так, возле дер. Чертовой указывают гору, на которой, по преданию, в стародавние времена жил разбойник Голяга, иначе Голяда, обладавший непомерною силой. Возле деревень Свинуховой и Сабельниковой также указывают две горы — Улитову и Мордасову, где жили два разбойника, братья Голяги, перекидывавшие друг другу топор на расстоянии тридцати верст.


Соседство с голядью легко объясняет тот факт, что в языке мерян и их потомков черемис оказались балтские слова, перешедшие и в некоторые другие финские наречия, напр., в эрзянское. К сожалению, я должен был оставить совершенно в стороне литовский элемент в хорографических названиях, за неимением под руками надлежащих пособий. Теснимые вятичами, меря и голядь постепенно ассимилировались с ними; но при этом о сильном культурном воздействии вятичей едва ли может идти речь.


Слияние этих трёх элементов создало тот своеобразный букет языческих обрядов и суеверий, который замечается среди теперешнего населения Орловской, Калужской и Тульской губ. и несет на себе явные следы финского влияния. Особенно характерно выразилось это в удержавшемся до сих пор почитании святых камней. На пространстве между верховьями Десны и Дона рассыпано громадное количество эрратических валунов, занесенных сюда с севера в отдаленную ледниковую эпоху.


Некоторые из этих камней носят название животных: «конь-камень», «баран-камень»; другие имеют своеобразное прозвище — баш и башиха, как будто напоминающее мордовское слово паз или пас = «бог»; но у мордвы подобные священные камни, обыкновенно обнесенные особою загородкой, носят название кардас—сярко. Окрестное население почитает их, как священные предметы, а предания говорят о том, что в старину на этих камнях приносились жертвы. В с. Баниеве, Одоевскаго у., крестьяне до сих пор приносят своим башам-камням жертвы деньгами, шерстью, шерстяными нитками, пищею и одеждой; земля, взятая из-под этих камней, предохраняет скот от падежа, а людей — от порчи колдунов; осколки от камней исцеляют от зубной боли. На поклонение башам приходили не только местные обыватели, но также жители отдаленных деревень, особенно женщины. В параллель к этому можно сказать, что у потомков мери-черемис почитание камней сохранилось до сих пор; равным образом процветает оно у мордвы и вотяков, в наиболее глухих местностях.

Летопись ни слова не говорит нам о том, каким образом состоялось занятие вятичами новых земель но даже предания не сохранили воспоминаний о каких-нибудь кровопролитных столкновениях.

Установить для той поры какие-либо границы в этом краю между муромско-мерянскими поселениями и вятичами на 3. и С.З., равно отграничить эту территорию от эрзянских поселений на В., нет решительно никакой возможности; разбросанность мерянских названий, их изолированность в некоторых случаях указывают только на одно, что границы эти постоянно перемещались, и всегда в ущерб финскому населению.

Финский элемент всего упорнее и дольше держался, по-видимому, в С. части Жиздринского у. и в у. Мещовском, т.е. в области верхнего течения pp. Брыни, Рёсы и Серены. Эта именно та область, где некогда простирались дремучие Брынские и Серёнские леса; в пределах этой области мерянские хорографические названия особенно часты, а среди местных крестьян до сих пор уцелело много поверий, обрядов и обычаев, носящих финскую окраску. Надо думать, что в глуши этих вековых дремучих дубрав мерянское население долго ещё сохраняло свой язык и свои племенные особенности, и утратило их уже после того, как в этом краю возникли самостоятельные княжеские уделы.


Утверждение киевской княжеской власти в Калужских пределах произошло не ранее 1081—1082 г., когда Владимир Мономах, севши на Черниговском великокняжеском престоле, совершил на вятичей два зимних похода: «на Ходоту и на сына его, и ко Корьдну ходих первую зиму». Этот Ходота был туземный князь вятичей, а г. Кордну можно, пожалуй, видеть в с. Корна, Мосальскаго у.; мерянское название этого селения (корт — дорога) указывает на то, что город этот был занят смешанным населением мерян и вятичей. После победы Владимира Мономаха вятичи уже не пытались возвратить себе самостоятельность; с этого же времени начинаются попытки обращения их в христианство.


Здесь, как и в центре мерянских поселений — в Ростовской области и   Муроме, христианство встретило сильный отпор со стороны вятичей и мерян. Из «Послания» епископа Владимирского Симона к черноризцу Поликарпу мы узнаем, что проповедником христианства у вятичей был пр. Кукша. Странное имя это звучит по-черемисски: в черемисском языке есть два слова: кокша — имеющий голову, покрытую коростами, шелудивый, золотушный, плешивый и кукшо — сухой, увечный (напр, кукшо кидан — сухорукий). И действительно Кукша обыкновенно изображается плешивым старцем, с весьма слабыми остатками волос у основания черепа. «Послание» не указывает, откуда пришел Кукша в Киево-Печерскую лавру; можно только догадываться, что он был родом из Ростовской области или из Мурома, где христианская проповедь имела место значительно раньше.

Хотя Кукша совершил много чудес и вел, по-видимому, свою проповедь довольно успешно,  язычники ожесточились против него и предали лютой смерти проповедника и его ученика Никона. Событие это случилось к концу первой половины XII в. Память о мученической смерти Кукши живет до сих пор в пределах Калужской г., а народное предание указывает даже самое место, где был убит пр. Кукша - это берег р. Серены, возле с. Серёнска, в Мещовском у.

C.К. Кузнецов. Действительный член Общества археологии, истории и этнографии Императорского Казанского университета. "Русская историческая география" 1910.