Священная Роща в Мари Эл
Московиты долго крестили и славянизировали финно-угров: эрзю, коми, удмуртов, карел и все они вступили в тесный контакт с Москвой, и стали неотъемлемой её частью. Они усвоили христианскую религию и язык колонизаторов. И лишь один из этих народов до конца так и не покорился московитам — это были луговые марийцы.
После взятия Москвой Казани они сопротивлялись едва ли не дольше, чем сами булгары. Бежали в Уральские горы, как спустя сто лет староверы. Для марийцев язычников московская христианская культура была враждебна и чужеродна, и благодаря своему упорству в "отторжении" они сохранили множество собственных уникальных черт. В марийских деревнях до сих пор некоторые старики ходят в народных костюмах, до 20-30-х годов были живы традиции, утраченные к тому времени финно-уграми почти повсеместно. Но главное — и в 21-й век марийцы вступили язычниками. Точнее, сами они определение "язычество" не признают и очень обижаются, и религия их называется Марийской Традиционной Религией или "Чимари". И почти нигде более в Европе в наше время не увидеть настоящих, не прерывавшихся никогда исконных молений Родным Богам в Священных рощах....
Типичная Священная роща, или Кюсото — круглая, чистая, старая. В Марий Эл таких осталось около 500, и когда едешь по дорогам республики, постоянно видишь их — в Марий Эл Кюсото встречаются гораздо чаще, чем православные церкви. В таких рощах молятся высшим богам — Кугу-Юмо, Мланде-Ава и другим.
Были и более простые молельни — тошто-кереметы, то есть алтари низших духов, кереметей. Кереметь — это по сути "нечисть", "нежить", слуги темного бога Керемета. Не знаю, уцелели ли такие молельни в республике, но одну можно увидеть в музее:
Тошто-кереметь
А в домах многие марийцы вместо икон держали деревянных богов:
Впрочем, чаще не "вместо", а "вместе" — насильственная христианизация дала о себе знать, лишь 10-15% марийцев являются чистыми чимари, при этом около 60% — двоеверы. В свое время под угрозой расправы марийцы формально принимали христианство, формально ходили в церковь, но при этом совершали обряды в Священных рощах. Со временем двоеверы пришли к выводу, что Кугу-Юмо и Бог Единый — это одно и то же, только в кюсото и церквях на него смотрят "с разных сторон". Чистых православных среди марийцев немного, а также есть некоторое количество мусульман (результат контактов с татарами).
Ряженые на колядование:
Особую роль в двоеверии сыграла секта Кугу-Сорта, существовавшая в конце 19 века. Название это переводится как "Большая Свеча", и представители этой секты совершили попытку соединить христианство с чимари — то есть как бы создать особый вид христианства. Они чтили и Бога Единого, и Кугу-Юмо, отказались от жертвоприношений, заменив их сжиганием хлеба, и главным элементом их молебна была огромная свеча (до пуда весом) с несколькими фетилями, которую они зажигали и у которой молились. Здесь о Кугу-Сорта можно прочесть подробнее. Однако объединения конфессий не произошло — пришли коммунисты и разогнали всех...
Молебен Кугу-Сорта.
Уникальной была и народная, сельская культура марийцев. Например, нас несказанно потряс следующий сюжет — девушка, трубящая в трубу.
Что это была за труба и для чего в нее трубили? Оказалось, долгое время существовал обычай: когда девушке пора было выходить замуж, она трубила в специальную трубу, голос которой был хорошо узнаваем — и во всех окрестных деревнях знали: появилась новая невеста. Я не знаю аналогов этого обычая (сейчас, конечно, он не существует).
Однако то, что можно увидеть в музее можно увидеть в живую, в реальной жизни...
В Марий Эл главное — не цветастые новостройки Йошкар-Олы, и не Юринская усадьба. Даже не Козьмодемьянск, если считать Горномарийский район. Главное достояние республики — это Священные рощи, или, вернее, уникальная культура марийцев - ведь в этих рощах все еще молятся древним Родным Богам.
Храм марийцев — Священная роща. О путешествии в такую Священную рощу, где протекал туня-кумалтыш — Всемирный молебен — расскажет сам Варандей, московский краевед и путешественник:
Для начала я расскажу о собственно Священных рощах, или кюсото. В республике их сохранилось около 500. Причина в том, что в советское время Священные рощи были низведены до просто участков леса, и были отнесены к "особо ценным". Вырублено было относительно немного Священных рощ, зато в нашу эпоху на них часто зарятся "браконьеры" (или не знаю, как это называется в лесной отрасли — словом, те, кто рубит лес нелегально). Такие выходки марийцы воспринимают как целенаправленную кампанию по удушению веры предков, но не стоит забывать, что и на Дальнем Востоке точно так же вырубаются заповедники.
Священных рощ в республике много — когда едешь по дорогам Марий Эл, постоянно видишь их то с одной, то с другой стороны. Кюсото стоят чаще, чем православные церкви в среднерусских областях.
Располагаются такие рощи обычно скоплениями, причем образуют определенные фигуры: если соединить рощи прямыми линиями, чаще всего возникнет геометрическая фигура или древняя руна. В каждой роще молиться можно только 1 раз в год, причем молебны всегда совершаются при растущей Луне — никогда при убывающей.
Вот экскурсия в "отдыхающую" Священную рощу:
Табличка на входе — в роще всегда очень много запретов:
Здесь нельзя ломать ветки, убивать животных (не жертвенных), жечь костры (опять же, не ритуальные), справлять нужду, сюда запрещено заходить женщинам в известный период (во время месячных). Запрещено здесь, естественно, и пьянство, и мусор — и надо сказать, в рощах действительно поразительная чистота.
Сердце Священной рощи — Онапу, то есть дерево-алтарь, дерево-канал, по которому проходит энергия между людьми и Богами.
Сердце Священной рощи — Онапу
Как мне объяснили, жрецы изначально выбирают именно онапу, и в зависимости от его силы очерчивают круг определенного диаметра — этот круг и становится Священной рощей. Изначально большинство рощ были внутри лесных массивов, но леса свели, а кюсото остались.
Вот, собственно, и все, что удастся увидеть, если ехать в Марий Эл, по Священным рощам, наобум. Самое же интересное — это собственно процесс молебна. Кого попало марийцы на молебен не берут (тем более из-за пределов республики). Место молебна марийцы разглашать не любят, и только время его всегда известно заранее — на определенной фазе Луны.
Лично я вел переговоры о том, чтобы посетить молебен, с июня, да и найти тех, кто мне помог, удалось скорее по счастливой случайности. Молебны в Марий Эл проходят довольно часто, в среднем каждые выходные, однако наибольший интерес представлял молебен на Чумбылатовом камне 4 июля и Всемирный молебен (туня-кумалтыш) 5 октября. Первый я посетить не смог, так как у меня уже были билеты на Южный Урал, поэтому в итоге выбрал посещение Всемирного молебна. Иерархия молебнов довольно сложная, и Всемирный молебен, где молятся не только за всех марийцев, но и за всех людей мира, было положено проводить раз в 10 лет. Однако с 1991 года, когда кончились гонения на веру, его проводят ежегодно. Всегда в разных местах.
В этом году молебен проходил в деревне Нурсола (70км от Йошкар-Олы по дороге на Сернур) в Белой роще. Нас довезли туда на машине, и вот что мы там увидели...
Вот она — собственно Белая роща, наиболее крупная из всех окрестных рощ:
Где-то я видел термин "Соборная кюсото". В таких рощах, как эта, есть несколько онапу.
Постороннему человеку на молебен надо ехать с сопровождением, так как в кюсото много правил поведения, которые нарушать не стоит. Есть места, куда нельзя заходить, есть допустимые и недопустимые действия. Меня в кюсото привела Ираида Степанова — эту женщину в Марий Эл знают, в музее или кюсото ссылка на нее не требовала пояснений. Ираида представила меня жрецам (по-марийски жрец называется "карт"), от которых я уже получил указания, что делать можно, а что нельзя.
Удалось мне поговорить с Александром Таныгиным — верховным картом марийской веры. Хотя я с ним говорил пять минут, этот человек оставил неизгладимое впечатление — настоящий жрец, почти что настоящий маг. Он предупредил меня:
— Вот сюда человек с НТВ приезжал, написал про нас грязь. Теперь нет его на свете. Смотри, если и ты про нас грязь напишешь — я тебя на том свете найду!
Естественно, он имел в виду не расправу, а божью кару. Увы, у Таныгина были все основания так сказать. Журналисты о происходящем в Марий Эл пишут или в духе "Вот, посмотрите кого наша преступная пиратская людоедская власть угнетает!", или в духе "Вот посмотрите, какое темное варварство в нашу эпоху!". И все же журналисты на молебне тоже присутствовали: съемочная группа с республиканского ТВ, и загадочные журналисты "Независимой газеты", которых я так и не увидел.
Вход в рощу. Раньше можно было входить в кюсото и выходить из него только через одни ворота, но сейчас это не соблюдается. На белом листочке — правила поведения в роще. Главное условие — чистота души и тела. Сюда нужно приходить, помывшись предварительно в бане (душ тоже можно), и нельзя приходить с "отрицательными мыслями" — как я понял, под этим термином имеются в виду наши "7 смертных грехов".
У Белой рощи мы высадились на рассвете, и первое, что я услышал — доносящееся из-за деревьев блеяние и гаканье. Первый этап молебна — жертвоприношение. Приносят в жертву животных: гусей, кур, коз, овец, а на туня-кумалтыш — одного жеребца. Выбирают животных не просто так: животное должно подать определнный знак, что именно его выбрали боги, повести себя определенным образом. И в роще стояли длинные-длинные очереди людей с гусями в мешках или корзинах — преобладали именно гуси. Однако жрецы в один голос запретили мне фотографировать кровь, поэтому с этого этапа фотографий не будет.
Само по себе жертвоприношение — зрелище, конечно же, не для слабонервных. Но если разобраться, ничего дикого в этом нет. С детства помню: когда я был ребенком и отдыхал на даче под Пермью, моя бабушка (женщина городская) держала там кур и свиней. Я видел, как этих животных забивают и потрошат, а потом ел их так же, как если бы мясо было куплено в магазине. И это было абсолютно нормально в сельской местности. Если мы считаем варварством Священные рощи — что же такое тогда скотобойни и птицефабрики?!
На самом же деле жертвоприношения в рощах бывают 4 видов, и о них я расскажу подробнее.
А вот как роща выглядит изнутри, затянутая дымом жетвенных костров и паром жертвенных котлов:
В целом жертвоприношение животных происходит так: их разделывают, и несъедобные части (кости, перья, шкуры) сжигают, а съедобные готовят. Ведь боги питаются не плотью, а духом, и главное здесь — дым и пар, который уходит к небесам.
Всего в роще молились 5 богам. Главный жертвенник в центре рощи принадлежал Тун Ош Кугу-Юмо, что означает Верховный Белый Великий Бог. То есть бог-творец, демиург.
Жертвенный хлеб — в начале молебна. К концу нашего пребывания в роще хлеба стало больше раза в три.
У северной опушки рощи располагался жервтенник Курык-Кугыза — "Горного Старика". Вокруг хвойные деревья, и онапу тут ель — Курык-Кугыз считается кереметом, то есть темным божеством, а таким богам молились у хвойных.
Жертвенный хлеб и полотенца — третья форма жертвоприношения. Жертвенник Курык-Кугыза — ближайший к опушке:
С западной стороны рощи располагался жертвенник Мер-Юмо — бога-покровителя марийцев, посредника между людьми и Кугу-Юмо.
Его жервтенник был вторым по величине после жертвенника Кугу-Юмо. Еще два жертвенника располагались с восточной стороны рощи: Шочын-Ава и Мланде-Ава. "Ава" — значит, богиня. Здесь молились о плодородии, о рождении и т.д.
Теперь собственно о 4-х формах жертвоприношения. О жертвенных животных я уже рассказал:
Жертвенный хлеб просто лежит весь молебен у алтаря, а за молебном следует трапеза — и этот хлеб тоже съедают. Очень красивые трехэтажные блины, лепешки из творога — народная кухня. Но попробовать их мы уже не успели — надо было возвращаться в Йошкар-Олу, на поезд.
Обратите внимание на свечи — их зажигают во время молебна. Полагается самому слепить свечу из воска (не из парафина), и естественно, запрещается пользоваться церковными свечами. Особенно красивы эти свечи на ночных молебнах — такая традиция существовала со времен покорения Казани (и начала гонений на чимари), и закончилась лишь в 1990-е, когда народ "вышел из тени". В некоторых рощах (в частности, Цепельской — некогда главной роще горных марийцев) эта традиция сохраняется.
Эта еда выглядела очень аппетитной и вкусной. Это была НАСТОЯЩАЯ народная кухня: ресторанов марийской кухни в Йошкар-Оле нет, а если бы и были — это было бы совершенно не то. Но мы не успели. Жервтенная пища священна и неприкосновенна до конца молебна. Хотя ближе к середине дня многие ели и пили — но другую еду, принесенную с собой для себя, а не для богов. До конца моления эти блины и хлеб едят боги.
Еще одна очень странная традиция — жертвенные полотенца. Человек должен вышить такое сам и принести, и полотенца просто висят у жертвенника. Потом их возвращают владельцам. Однако марийская вышивка — это очень красиво.
Четвертая форма жервтоприношения меня сначала несколько покоробила: в роще, напротив жертвенника Кугу-Юмо, сидит особый жрец-казначей.
Он читает молитву, и на марийском, и на русском, когда оставляешь около него деньги. Репутацию "меркантильных кю" имеют обычно священники РПЦ, но у марийцев это поставлено на поток даже в большей степени. Однако для марийцев это нормально: ведь их богам вообще приносятся жертвы Такое жертвоприношение — наиболее простое и доступное почти каждому.
А так выглядит жрец, или по-марийски карт. Фотография сделана с любезного разрешения карта:
Одеты карты бывают по-разному, общая черта — войлочные шапки (у верховного карта Таныгина такая шапка еще и красная). Вообще, картов в Марий Эл не так много, учатся они друг у друга, чаще всего передавая навыки по наследству, из поколения в поколение. Для картов моление гораздо обширнее, чем действо в роще, а кроме того, карт, нарушающий законы чимари, рискует потерять уважение и быть низложенным — хотя такое бывает довольно редко.
Надо рассказать и о "прихожанах" Священной рощи. Такого рода моления собирают до 3000 человек, на этом молении было как минимум несколько сотен.
Причем, что поразило меня и обрадовало - сюда приходят не только старики. Много людей молодых, много городских. То есть старики, конечно же, преобладают, но они преобладают и в православных церквях. В кюсото соотношения стара и млада примерно такое же, как в церкви. А это значит — вера живет!
Но все же наиболее колоритные персонажи в роще — бабушки, многие из которых носят народные костюмы. Скажем, вот эта очаровательная парочка:
Когда жертвоприношение закончилось, а моление еще не началось, люди здесь просто общались, и я ходил, слушал разговоры, участвовал в них. Я помню самых разных людей: артистку-марийку, приехавшую сюда из Башкирии (где находится вторая по величине марийская община), старика-чимари, который много и увлекательно рассказывал о жизни марийского народа на его памяти, мальчика — 11-классника из деревни Тоншаева в Шарангском районе Нижегородской области, где он хочет возрождать марийскую веру, министра сельского хозяйства республики Марий Эл, съемочную группу из Йошкар-Олы — очаровательную журналистку и оператора, которые взяли у меня короткое интервью, хозяева крупнейших марийских сайтов, которые вычислили меня через поиск по блогам и уже ждали, карт, который объяснял мне, что слово "икона" по-марийски раскладывается на "ик она", т.е. "одна доска", другой карт — добродушный, веселый, которого я о чем-то расспрашивал... Были здесь люди из Башкирии, из Екатеринбурга — и только из Москвы было нас двое. Общались и по-русски, и по-марийски, но все же марийский язык здесь преобладал, и "по умолчанию" обращались друг к другу на марийском. Но и русским здесь все владели свободно, никакого языкового барьера не наблюдалось.
А за рощей простиралось поле, куда люди выходили отдохнуть от шума и дыма, погреться на солнышке. Около рощи был сеновал, где я успел даже поспать с фотоаппаратом в руке.
У людей был праздник. Это не было похоже на суровые и торжественные службы в христианских храмах и мечетях: люди просто пришли пообщаться с Богами, попросить их о чем-то, что-то им отдать, о чем-то договориться. И порой казалось, что под сводами Белой рощи среди людей ходят невидимыми для глаз Мланде-Ава, Мер-Юмо, Шочын-Ава, сам Кугу-Юмо...
После был сам молебен. Его текст каждый год сочинялся заново. Зажигались свечи, люди два часа молились, стоя на коленях, а за молебном должна была быть трапеза — но мы туда уже не успели. Туня-кумалтыщ началось около 7 утра, а закончилось лишь в 6 вечера, и мы были вынуждены уехать раньше времени — на поезд. Но молебен — лишь часть того, что мы увидели. И может, это сами боги или Сам Бог распорядились, что на молебне нам присутствовать незачем и священную пишу вкушать не стоит.
Пейзажи вокруг. Марий Эл поражает еще и своей чистотой — чистейший, сладкий воздух, живые и здоровые деревья, прозрачная вода, поразительное малое количество мусора. И правда: для марийца чистота — неотъемлемая часть его веры.
Мне было искренне жаль прощаться с этой землей и народом мари — спокойным, доброжелательным, красивым и мудрым, немного печальным.
И еще раз хочу поблагодарить Ираиду Степанову, без которой ничего этого я бы не увидел. Может быть, я еще вернусь в Марий Эл — например, увидеть моление на Чумбылатовом камне…
И последнее: если я все же написал что-то не то, то вовсе не от враждебности, а просто по ошибке. Ведь очень много из того, что происходило здесь, не описано в научных книгах, а моя память склонна давать ошибки.
АВТОР МАТЕРИАЛА ВАРАНДЕЙ, московский краевед и путешественник.
|
