Ровно 10 лет назад казанский писатель Денис Осокин написал магическую мерянскую повесть "Овсянки", которая оказалась судьбоносной для самого появления неомерянского дискурса, неомерянского этнофутуризма. 25 ноября в доме-музее Василия Аксенова по этому поводу и собралась замечательная публика. Читали Денис и Leysan Sitdikova. И прозу читали, и стихи. И было тепло, и светло, как будто и не зима на пороге. А еще яблоки спелые вокруг, ими потом слушателей одарили.

Кстати в повести «Овсянки» указано авторство Аиста Сергеева. Под этим именем писатель выпустил свою книгу.

Это не просто псевдоним Дениса, но и главное действующее лицо всей повести – Аист, фотограф нейского бумкомбината. Нея – небольшой город. Повесть вообще полна всяких чудесных имен и названий рек, малых городков, знакомых и не очень, и все они тут – с маленькой буквы (так решил автор). Как будто и не названия это вовсе, а просто слова из древнего и утерянного языка народа меря. Автор и сам любуется:

«...реки – узкие светлые – как бедра взрослеющих девочек – из звона насекомых и пиков крошечных птиц: вохтома – вига – унжа – векса – шача – мера – покша – нея – межа – меза – лух – кусь – вая – шуя – согожа – лежа…».

Повести «Овсянки» повезло. Она оказалась прочитанной едва ли не больше, чем все прочие книги Дениса. Режиссер Алексей Федорченко снял одноименный фильм, который собрал множество призов, и «Овсянкам» тогда аплодировал стоя сам Квентин Тарантино. Нынче повести исполнилось 10 лет, и в казанском Доме Аксенова прошло ее чтение.

Спросил у Дениса: «Волнуешься?»

– Очень. Я ведь вообще всего второй раз в жизни ее читаю, первый раз – в Москве, вскоре после написания. И вот сейчас, через столько лет – в Казани, на родине, моей и этой книги.

Заставило задуматься – а так ли уж прочитана эта повесть? Посмотрена – да, многими. Но так ли уж прочитана? Например, один из параллельных сюжетов, начинающийся со сна Аиста, будто он едет в составе группы костромских художников в Португалию, и на пункте таможенного досмотра в ангар вбегают какие-то неведомые «староверы» и уводят всех, и художников, и таможенников, приговаривая: «на узюк»… и потом еще пару раз мерещатся ему эти художники, разговоры про Португалию. Но в фильме ничего этого нет.

Денис любит превратить любое действо в некий полуобряд, почти ритуал. Когда он впервые пригласил меня в гости, а я бывал у него по многим адресам, жалею вот, что не был по одному из самых странных, ранних – в хрущевке по ул. Фабричной, 4, но рядом вы не найдете ни 2, ни 6, ни 3 – просто единственный дом: четыре! Очень по-осокински это! Но в других квартирах – довелось. Он сам пригласил однажды. Познакомиться. До этого мы почти не общались, просто знали друг о друге. А потом повел меня в парк им. Урицкого, смотреть на огромную иву, которую в том году нещадно срубили, а дальше – мы пошли с ним ходить по трубе, большущей трубе в самом конце парка, у забора… Два молодых человека лет 25-30 ходили по трубе.

Денис любит эту обрядовость действа. В Доме Аксенова вся сцена оказалась устлана яблоками и ветвями рябины, рояль покрыли шерстяной накидкой с длинными висюльками заплетенной бахромы. И повсюду ярко-красные яблоки и рябина. Яблоки принес сам Денис в большущем походном рюкзаке.

Перед чтецами – а их двое: кроме самого Дениса, еще и Ляйсан Ситдикова, сыгравшая в фильме «Овсянки» одну из ролей, а прежде – известная казанская журналистка. Позже многие ее узнали уже в другом качестве – супруги знаменитого татарского оппозиционера и журналиста Ирека Муртазина, политического заключенного, осужденного и отбывавшего наказание по одному из громких дел.

Сейчас это все уже не важно. Перед чтецами маленький зеленый столик. На нем – зеленая ручка. Два стакана воды. Рукописи. Осокин относится к рукописям особенно: известно, что у всех книг Дениса специфическая верстка. К сожалению, в интернет-версии «Овсянок» это правило не соблюдено, так что лучше читать в книжке. На каждом из двух подготовленных для чтецов экземпляров рукописи, перед первыми словами, нарисованы две птички – овсянки.

На том же зеленом столике – войлочная куколка голой девы. Вся она – белая, а волосы из зеленых нитей. Волосы и на голове у куколки и на том месте, которое в книге «Овсянки» обозначено – «хлеб и мед».

«...мы не материмся по-русски. это непростительно. и не помним собственных заветных слов. но кто-то привез давно это слово – манянь – от вологодских коми – из близкого солнечного созвучного нам языка. оно очень быстро распространилось среди мери. что такое манянь – в коми знает каждый ребенок – и частенько получает за него от взрослых по губам. манянь – это слово-женщина. это под животом. это там – где волосы, на которые мы вяжем разноцветные нити – если женщина выходит замуж или мертва. ма – это мед. нянь – это хлеб. с коми перевод дословен. мы с удовольствием восприняли – и говорим «мед и хлеб». можно «хлеб с медом». очевидно мерянское имя было близким по смыслу».

Народ меря, по Осокину, потерял, но как бы припоминает свой язык, как будто что-то помнит о своем языке, и берет из других языков что-то схожее со своим, нутряным, так мерянские подростки-старшеклассники, с наушниками, висящими у них на воротниках – все же предпочитают называть девушку словом «веретеница».

Меряне почти что растворились среди русских, но не совсем, как будто у них есть странный пароль для своих. Свой мирок. Свой быт, о котором знают лишь они одни, а другим знать не нужно, но сами меря – знают.

Они потеряли многое: язык, приметы одежды, свои имена, но они находят эхо своих имен и берегут это эхо. У специалистов по фольклору отношение к осокинскому методу обращения с традициями и культурами разных народов в его прозе – порой неоднозначное, но следует напомнить, что он и сам занимался фольклором не только как писатель и теледокументалист, но и как ученый, собирал материалы для будущей диссертации, которую так и не написал…

Меря, знающие пароль, устраиваются гаишниками! Так в повести. Чтобы пропускать машины, которые едут для совершения особого обряда мерянских похорон, чтобы не было вопросов. «...медленно и верно меря поступает на эти должности. чтобы днями и ночами наши траурные машины беспрепятственно шли. на дорогах ивановской и костромской областей мерян с жезлами и в форме под восемьдесят пять процентов».

Такой вот заговор знающих.

Денис и Ляйсан – оба в белом. Белое, почти монашеское одеяние Дениса (по детской песенке – «монах, в белых штанах») и белое платья Ляйсан. Перед началом чтения Денис объявил:

«Ничего, кроме художественной литературы сегодня здесь происходить не будет».

И это было правдой, но перед чтением повести – были еще стихи. В основном звучал Федерико Гарсиа Лорка и Рене де Обольдиа. Еще – стихи народных славянских песен, кажется, черногорских.

«Накануне чтения Денис притащил целый ворох стихов, – призналась позже Ляйсан, – и это было неожиданно, я думала, будем читать только «Овсянки». Как таковой подготовки было не очень много. Один раз мы вдвоем перечитали всю повесть на диване. Денис уже сделал разметку на рукописи: кто где читает. Он говорил, что это не должно быть театрально. И еще он сказал гениальную фразу: «Ближе к концу «Овсянок» ты должна читать как горький миндаль».

«Овсянкам» – 10 лет. Шум вокруг этой книги уже улегся, но у многих эта книга живет в сердце, а у некоторых – будет жить всегда.

Иногда она напоминает о себе, похожие мотивы начинают появляться в кинематографе, неясно, осознанно или нет. Последний такой пример – фильм Мэтта Росса «Капитан Фантастик», получивший награду за лучшую режиссуру в программе «Особый взгляд» Каннского фестиваля 2016 года. И там – тема своего, особого мира посреди огромного, обычного нашего, и там так же, как и в «Овсянках», центральный эпизод: предание огню тела умершей возлюбленной. Хотя, конечно, миры этих фильмов совсем разные: тот – настоящий американский. А «Овсянки» – немножечко русский.

Но скорее: по-осокински мерянский, где меря пытаются что-то такое припомнить… «Великая мерянская река» – так «припоминают» в повести чуть ли не Волгу, и вообще – на дне реки все живо! Все осталось! И даже мерянский язык! Там же на дне и Аист Сергеев, герой и автор повести «Овсянки», он утонул и стал жить там, и на дне, на оставленной там однажды отцовой пишущей машинке, набил эту повесть!

Давайте поверим, что это так! Книга, которая родилась в Казани и которой нынче исполнилось 10 лет, это заслужила! 

Автор: Айрат Бик-Булатов.
Источник: http://kazanreporter.ru/