В 70-е   гг . XX   в., после двух десятилетий исследования белозерских памятников X–XIII вв.,  Л.  А . Голубевой был обобщен и систематизирован материал, полученный в ходе этих работ, в результате появилась известная монография «Весь и славяне на Белом озере. X–XIII вв.». Этот труд был большим шагом вперед в решении проблем генезиса и этнической истории веси (Голубева, 1973).

В 80-е  гг . XX  в.  А.  Н. Башенькин провел исследовательские работы в бассейне р.   Суды, где ему удалось обнаружить и частично раскопать значительное количество могильников и поселений, содержавших материалы  культуры  финно-угорского населения, датируемые с начала I  тыс. н. э.  до XIII  в.  Данные мате риалы были отнесены им к культуре судской веси  – составной части веси белозерской. Он сумел реконструировать историю населения бассейна р.Суды, выделил в ней несколько периодов, высказал свое мнение по поводу общей характеристики веси, сделанной Л. А . Голубевой (Башенькин, 1989, с.  3–21).  

А.  Н.  Башенькин  был  не  согласен  с  мнением Л.А . Голубевой о принадлежности веси к прибалтийско-финским народам, считал, что судская весь, как и в целом белозерская весь, ближе по своей культуре к поволжским финнам. Особенностью культуры веси, по мнению  А.Н.  Башенькина, является  сочетание восточно-финских  и прибалтийско-финских  элементов в женском костюме, орудиях труда и предметах быта, керамике, треть которой была орнаментирована (Башенькин, 1989, с.  9–11).  Л.  А .

Голубева при публикации материалов Крутика в 1991г. назвала его эталонным памятником белозерской веси. Она также отметила присутствие в материалах Крутика элементов восточно-финских культур, но связывала их появление здесь с торговыми отношениями местного населения с Поволжьем и Прикамьем (Голубева, Кочкуркина, 1991, с.  110–111).

Начало формирования культуры веси А.Н. Башенькин относит к концу I   тыс.   до  н.  э. – началу I тыс. н.э., т.е.  к раннему железному веку, когда группы восточно-финского населения Волго-Окского междуречья и Прикамья проникают на Суду и на Мологу.

Они приносят в Молого-Шекснинское междуречье новые элементы женского костюма предметы культа, новые виды погребальных сооружений  –  «домики мертвых» (Башенькин, 1994, с. 28–32).  

В середине I тыс., с приходом на Мологу балтского населения, как отмечает А.Н. Башенькин, в  составе местного населения происходят изменения, в отличие от населения Суды, культура которого продолжает развиваться естественно.

За прошедшие с начала 90-х  гг . XX   в.  более чем два десятилетия в бассейне Шексны и Белого озера были проведены значительные полевые исследования  средневековых памятников  экспедициями под руководством Н.А. Макарова, А.Н. Башенькина, А.В. Кудряшова (Макаров, 1990; Макаров, Захаров, Бужилова, 2001; Башенькин, 1997, с. 5–35).

С середины 90-х   гг . XX   в.  до относительно недавнего времени экспедицией Н.А . Макарова и С.Д. Захарова на высоком  методическом  уровне  были  проведены раскопки комплекса у д.  Минино  на Кубенском озере, материалы которого авторами были отнесены к древностям шекснинско-белозерского круга (Археология севернорусской деревни…, 2007; Археология севернорусской деревни…, 2008; Археология севернорусской деревни…, 2009, с. 92).

С конца 80-х   гг . XX   в.  в бассейне Шексны и Белого озера Шекснинской экспедицией Череповецкого музейного объединения, которой руководил автор, было открыто и обследовано свыше 220  памятников Средневековья, раскапывалось 13  могильников и 21 поселение. На поселениях изучено 11550   кв.  м площади культурного слоя. Накопление материалов по истории белозерской веси позволило подтвердить  некоторые предположения  авторов  относительно ее культуры и истории. Вместе с тем, продолжение изучения памятников, принадлежавших финно-угорскому населению региона, новые открытия, сделанные при этом, ставят перед исследователями новые задачи.

В последние годы на р.   Андоге,  на одном из самых крупных притоков р. Суды, экспедицией Череповецкого музейного объединения удалось раскопать поселения и могильники, которые датируются с VII–VIII  вв.  до рубежа X–XI вв. Речь идет об иссле-дованных комплексах «Черный ручей» и «Ступолохта», включавших в себя несколько могильников и поселений (Кудряшов, 2004, с. 486–497; Кудряшов, 2006 а,  с.  439–450; Кудряшов,  2006 б,  с.  26–31; Кудряшов, 2008, с. 240–242; Кудряшов, 2012, с. 36–40).

При изучении данных комплексов был обнаружен значительный объем древностей, происходивших с далеких от Белозерья территорий, в том числе с Поволжья и Прикамья.

В могильнике Черный ручей   4, на поселении Черный ручей   2  и в обнаруженном при его исследовании «погребальном комплексе», который, вероятнее всего, является местом сожжения тел умерших, захороненных в вышеуказанном могильнике,  были  обнаружены многочисленные детали неволинских поясов   –  пряжки, наконечники ремней, поясные накладки разных типов: накладкитройчатки, квадратные изделия с фигурной прорезью, Ж-образные, прямоугольные накладки с приостренным краем разных видов, накладки круглые и арочные со вставками, роговидные, полуовальные с прорезью, калачевидные с орнаментом и другие (Голдина   Р. Д., 1985, табл.   VIII; табл.  X; табл.  XI; табл. XII; табл.  XIII; Голдина  Р. Д., Водолаго, 1990, табл. XXVI, 1–3; табл. XXIX, 25–31, табл. XXX, 9; табл. XXXI, 5, 6, 24, 29, 55, 61; табл.   XXXII,  1–3; 19, 27–29; табл.  XXXIV, 38, 39; табл.  XXXV,  20) (рис.  2: 1, 2–6, 9, 12–20; рис.  3: 1–4; 7, 8).

Вещевой инвентарь: 1,4–6,9,12–17,20 – поясные накладки; 2,3,7,8 – бусы; 10,11 – браслеты; 18 – поясная пряжка;  19 – наконечник ремня;21,22 – ножи; 1, 4–6, 9–20 – бронза; 2, 3, 7, 8 – стекло; 21, 22  – железо.1, 4–6, 7, 11–13, 16; 18–22 – могильник Черный ручей 4; 3, 10 – могильник Ступолохта; 8, 9, 14, 15, 17  – поселение Черный ручей 2

В «погребальном комплексе» также было обнаружено несколько тисненых накладок с изображением оленя с большими рогами, аналоги которым имеются в раннеболгарских могильниках (Матвеева, Богачев, 2000, табл.   7,  16, 17) (рис.   3: 5, 6). Кроме элементов поясов, здесь обнаружены и другие предметы, имевшие распространение в Прикамье: массивные  браслеты  круглого  и  прямоугольного сечений, арочная подвеска с изображением медведя «в жертвенной позе» (Голдина  Р. Д., 1985, рис.  XV, 16), железная подвеска с отверстием, изображающая коня, бесцветные прозрачные бусы с красными глазками, буса с выпуклыми глазками (группы неволинских бус IV Б24, IVБ33, по Е. В. Голдиной) (Голдина   Е.  В.,2010, с.  48–68) (рис.  2: 2, 7, 8, 10, 11; рис.  3: 12, 19; рис.  4: 20).

Здесь обнаружены также изделия, часто встречающиеся и в других восточно-финских регионах: ножи с прямой спинкой, инструменты-лопаточки, шумящие подвески и их детали, подвеска с петлей и тремя бугорками, окаймленными «косоплеткой», аналогичная подвеске из Мурома, многочисленные  бронзовые  спиральки,  скобки,  обоймочки, серебряная вайнага, железные и бронзовые фитильные трубочки и многое другое (рис. 2: 21, 22; рис.  3: 13–18, 24).

1,21 – пряжки поясные; 2–8 – поясные накладки; 9 – браслет; 10 – фрагмент височного кольца;  11,13,14 – спирали; 12,19 – подвески; 15–18 – обоймы; 20 – перстень; 21 – шило; 22 – рыболовные крючки; 24 – нож. 1–18,20 – бронза; 19, 21–24 – железо. 1–8, 10,11, 13–18, 21–24 – могильник Черный ручей 4; 12,19 – поселение Черный ручей 2; 9,20 – могильник Ступолохта

Погребения по обряду сожжения, датированные VII–VIII вв., в могильнике Черный ручей   4 помещались в округлые ямки диаметром 0,4–0,5  м, в ямы овальной формы бо́льших размеров, а также в большие ямы-котлованы, имеющие в плане овальную и подпрямоугольную формы. В заполнении последних в виде прослоек лежали кальцинированные кости, угли, вещевые находки. На могильнике Черный ручей   4 получен ряд радиоуглеродных дат, сделанных по углю, происходившему из погребений и ям, и распределившихся в хронологическом диапазоне от VII до X  в. 

Кремации, датируемые IX–X  вв.,  которые также содержали инвентарь, характерный для восточных финнов (мордвы, муромы, мери), обнаружены в ямах или непосредственно под дерном, в виде пятен, содержавших, кроме костей, угольки, редкие фрагменты лепной керамики и вещи.

Кроме вышеописанного могильника, в урочище «Черный ручей» исследовался курган Черный ручей   3,  содержавший погребения по обряду трупосожжения. При раскопках поселения Черный ручей 2 был исследован еще один грунтовый могильник с кремациями –  Черный ручей  5.  Грунтовый могильник был датирован с помощью радиоуглеродного анализа  X в.  В насыпи кургана была найдена монета-дирхем (Саманиды, Мансур   I  ибн Нух   I,  350–365   гг ., 961–965  гг. от Р.Х. Определение А. А . Молчанова). Керамика  памятников  комплекса  «Черный ручей» была исключительно лепной (рис.  6).

Вещевой инвентарь: 1–7, 9–11,14 – подвески; 8,13 – фитильные трубки; 12 – инструмент – лопаточка. 1–8, 9–11,14 – бронза. 1 – поселение Октябрьский мост; 2–9, 14 – могильник Ступолохта; 10 – поселение Черный ручей 2; 11 – могильник Минино 1. 1–8, 9–11,14 – бронза; 12,13 – железо

Из 3492  фрагментов  лепной  посуды,  обнаруженных здесь, лишь три имели орнамент   – в двух случаях это были отпечатки гребенчатого штампа и один сосуд, часть развала которого была обнаружена на поселении  в  постройке-полуземлянке,  был орнаментирован веревочным,  ямочным  орнаментами, а также оттисками гребенчатого штампа по срезу венчика и валику, находящемуся под венчиком (рис.  6: 26). Часть керамики комплекса Черный ручей имела следы лощения. Среди лепной посуды оказалось  несколько фрагментов  с  отпечатками «сетки». 

Средневековая  лепная  керамика,  происходившая с поселения и могильников, отличалась большим разнообразием. Здесь были обнаруженыфрагменты  нескольких  округлодонных  сосудов, имевших аналогии в камско-вычегодской керамике, в частности в материалах неволинской, ломоватовской, ванвиздинской культур. Среди этой керамики имеются сосуды высокого качества, изготовленные из хорошо отмученного теста, имеющие хороший обжиг  и  гладкую поверхность,  черепки  их  были красного цвета. Вероятнее всего, данная посуда является привозной (рис.   6: 25, 26, 27). Вместе с тем, к этому же виду посуды близки сосуды, содержавшие крупную дресву в тесте и имевшие небрежно заглаженную поверхность. Были среди них сосуды с рыхлым тестом и с замытой поверхностью (рис.   6: 1,  2, 7, 8). Среди реконструированных сосудов было немало изделий, имеющих аналогии в посуде, принадлежавшей поволжско-финским народам  –  мере, мордве, муроме, марийцам. К ним можно отнести сосуды небольших размеров, имевшие близкие аналогии в городище Выжегша, Малодавыдовском городище, городище Попово на реке Унже, в могильнике Большое Молочное, в марийских Дубовском могильнике и Черемисском кладбище и других памятниках Поволжья (Леонтьев, 1996, рис. 16;  рис. 77; рис. 83, 84;  рис.   89;  рис.   120, 121; рис.  127, 134; Голубева, 1987, табл. LV, 1, 5, 7, 8, 10), (рис.  6: 9–12, 14, 15, 25, 37).

Здесь имеется также несколько сосудов, близких к «шекснинско-белозерской» керамике, классифицированной Н. А . Макаровым (Макаров, 1991, с.  129–165). К ним можно отнести грубо изготовленный сосуд диаметром 18   см,  близкий к типу   VI, по Н.А. Макарову, горшок, близкий к сосудам I основного типа (рис.  6: 28); сосуды, близкие к сосудам ред-
кого типа  1  (рис.  6: 13); редкого типа  3  (рис.  6: 24); редкого типа  4  (рис. 6: 16) по той же классификации.

В могильнике Черный ручей   4  обнаружена часть развала приземистого лощеного сосуда с раздутым туловом, имеющего аналогии в керамике мордвы, в частности, в Елизавет-Михайловском могильнике (Голубева, 1987, табл.   XLVIII) (рис.  6: 37). На Черном ручье обнаружены также сосуды, которые имеют аналогии и на памятниках I   тыс. Верхнего Помостья (Исланова, 2006, с.  225, рис.  66) (рис.  6: 20, 21).

Как уже отмечалось, несмотря на то, что в могильнике Черный ручей   4  обнаружен вещевой инвентарь VII–X  вв.,  характерный в основном для финно-угорского населения Поволжья и Прикамья, погребальный обряд черноручейского населения отличался от погребального обряда восточно-финских народов, у которых в те времена господствовала ингумация, а редкие сожжения с вещевым инвентарем помещались в обычную могильную яму (Голдина   Р. Д., 1985, с. 18;  Голдина  Р.Д., Водолаго, 1990, с. 71, 72; Голубева, 1987, с.  84,  102, 110). В могильниках Черного ручья, как упоминалось выше, большая часть кремаций помещалась в ямы, но иногда, по всей видимости, они размещались и на поверхности земли.

Похожая картина наблюдается на другом андогском комплексе – на Ступолохте, расположенном в 40–50   км  выше Черного ручья по течению реки.

Здесь были раскопаны поселение, два кургана с погребениями по обряду сожжения. Под курганами, которые были насыпаны в X – первой половине XI  в., оказался не только культурный слой поселения, но и более ранний могильник с кремациями. Грунтовый могильник был существенно поврежден при сооружении курганов, а также норами животных.

По углю, происходившему из грунтовых погребений, последние могут быть датированы VII–VIII  вв.
Среди  вещевого инвентаря, обнаруженного в насыпи кургана и на погребальной площадке, имеются находки, аналогичные древностям ломоватовского населения, а также близких к нему народов. Среди обнаруженных предметов имеются массивные круглого сечения браслеты, в том числе один с гранчатыми концами, орнаментированный кружковым орнаментом;  обнаружены  пластинчатый  браслет со слегка отогнутыми концами, литой перстень с круглым  орнаментированным  щитком, крупные бутылковидные подвески, детали нескольких поясов  –  пряжки и поясные накладки (Голдина, 1985, табл. IV;  1,2; 20–22; 32–34; табл.  XXII, 25, 28). Имеются также бусы, в том числе желто-красно-зеленые бусы  миллефиори,  которые  представляли  собой восточный импорт, распространявшийся через Прикамье и Поволжье до Скандинавии (Голдина Е.  В., Голдина   Р. Д., 2010, с.  179).  Е.  В. Голдиной эти бусы были отнесены к группам VII   Б, VII  Г  неволинских бус (рис.  2: 3; рис.  3: 9, 20; рис. 4: 9, 14) (Голдина  Е.В., 2010, рис. 32).  

В курганах обнаружено большое количество  украшений  из  бронзы, датирующихся концом I  –  началом II   тыс.   н.э.:  шумящие подвески с прямоугольными, круглыми, петлевидными щитками, подвески со щитками из трех спаянных спиралей, щитками из трех спиралек-пронизок, подвески с цилиндрическими и полуцилиндрическими щитками.  Среди  находок  имеются  также  оковки кожаной сумочки, подвески-лапки, фрагменты подвески-конька «мерянского типа», обнаружены гривны «глазовского типа», одна целая и несколько во фрагментах, фрагменты втульчатых височных колец, более десятка флаконовидных бус, крестопрорезные бубенчики больших размеров.

Здесь также были найдены браслеты  –  три ладьевидных и один массивный с каннелюрами, полая уточка с лапками привесками, фрагменты костяных гребней-расчесок (рис. 4: 2–9, 12–14, рис.5). Многие из перечисленных выше вещей имели распространение в среде восточно-финских народов в IX–X   вв.  –  мордвы, муромы, марийцев, мери (Голубева, 1987, табл.  XXIX, 7, 8, 11, 22; табл.  XXX, 19; табл. XXXIV, 6, 15, 16; табл.   XXXV, 6,  12, 14; табл.  LI, 4). Здесь найдены также изделия, имевшие аналогии среди материалов прибалтийско-финских народов: к ним можно отнести ладьевидные браслеты, костяные расчески, полую уточку, бронзовые бусы.

Среди погребального инвентаря имеются также бочонковидная весовая гирька, ботало, кубический замочек к ларцу, десяток наконечников стрел, детали рукояти плети с привесками, топор типа  V, по А. Н.  Кирпичникову, многочисленные стеклянные, сердоликовые, хрустальные бусы и другие вещи.

1,2 – флаконовидные бусы; 3 – поясная пряжка; 4, 5, 7–12 – поясные накладки; 6,21,23, 24 – браслеты; 13,14 – фрагменты гребней-расчесок; 15–20,22  – подвески; 1–12, 15–24 – бронза. 1–16,18,19,21–24 – могильник Ступолохта; 17 – могильник Минино 1;20 –поселение Черный ручей 2

Лепная керамика, происходящая из комплекса «Ступолохта», включавшего в себя многослойное поселение и могильники, также отличается разнообразием. Поскольку, как сообщалось выше, курганы X–XI   вв.  насыпались в два приема из слоя более раннего поселения, перекрыли при этом и сам слой, и более ранний могильник, который при этом так-же получил серьезные повреждения, керамика комплекса оказалась сильно перемешанной.

Ситуацию усугубили многочисленные прокопанные животными норы, а также имеющиеся здесь кладоискательские и угольные ямы. Расчленить керамику по отдельным комплексам, за небольшим исключением, оказалось делом затруднительным. Среди посуды, обнаруженной  здесь,  имеются  сосуды,  встречающиеся в среде финно-угорских народов Поволжья  – мери,  мордвы, марийцев, в Прикамье, на памятни-ках прибалтийско-финского населения, а также на поселениях и могильниках Белого озера и Шексны (рис. 7) .

Керамика комплекса «Ступолохта», как и керамика «Черного ручья», слабо орнаментирована. Из всего комплекса средневековой лепной керамики,   насчитывающего 2228 фрагментов, орнаментировано 34 фрагмента (1,5  %). Встречается ямочный, вере-
вочный орнамент, отпечатки гребенчатого штампа.

1,5,7–9,14,16,17,20,21,25–27 – поселение Черный ручей 2;  
2–4,10,12,13  – поселение Черный ручей, «погребальный комплекс»;  
6,15,18,19,23,24  –могильник Черный ручей 5;22  – могильник Черный ручей 4 

Ямки и гребенки иногда образовывали композиции из нескольких поясов. Часть керамики имеет округлодонную форму, аналогии ей встречаются среди лепной глиняной посуды ломоватовской, неволинской культур, а также их соседей (Голубева, 1987, табл.  LVI,  33; табл. LVII, 42; табл. LXII, 37, 40, 42; Голдина  Р.Д., 1985, табл.  XXXIV; табл.  XLV; Голдина   Р. Д., Водолаго, 1990, табл.  LV, LVI, LX). Есть тонкостенные сосуды небольших размеров (рис.   7: 1). Интересны сосуды диаметром 16   см со слегка отогнутым в стороны коротким венчиком, с тонкими примесями в тесте. Некоторые глиняные сосуды этого типа имели «обливку» светло-серой глиной (рис. 7: 2). Интересен сосуд с диаметром устья 14  см,  с раздутым туловом, с коротким венчиком, резко отогнутым почти под прямым углом относительно стенок (рис. 7: 4).

Сосуд включает в тесто дробленую дресву. Аналогии таким формам глиняной посуды имеются среди ломоватовских и чепецких округлодонных сосудов. Обнаружены они и среди шекснинской посуды (Макаров, 1991, рис. 6: 1, 2, 3). Кроме небольших сосудов, имеются округлодонные горшки больших размеров, с диамет ром  устья 24–26   см (рис.  7: 3, 5). Эти сосуды довольно грубы, включают в тесто дресву, по форме имеют близкие аналогии среди керамики ломоватовской, неволинской культур, а также керамики памятников макушинского типа (Голубева, 1987, табл.  LXXII,  12, 17; Голдина  Р. Д., 1985; Голдина Р.Д., Водолаго, 1990, табл.   LVI). Близкую к округлодонным сосудам Ступолохты группу керамики составляют сосуды, имеющие под коротким прямым венчиком налеп-валик. Посуда эта очень хорошего качества, хорошо отмучена, обожжена, имеет черепок серо-коричневого цвета (рис. 7: 29–32). Диаметр сосудов варьирует от 16 до 28 см. Сосуды с валиками встречаются на мерянских селищах Ополья (Кистыш), среди керамики Крутика (Леонтьев, 1996, 92, 10; Макаров, 1991, рис. 4: 5, 6).можно объяснить тем, что данный комплекс просуществовал дольше, чем памятники «Черного ручья».

1,5,7–9,10,12,14,15,16,17,18,19,20,21,27  – могильник Ступолохта, курган 1;  
3,11,22 – поселение Ступолохта, раскоп 2;4,13 – поселение Ступолохта, раскоп 4;5,23–28,29–32 – могильник Ступолохта, курган 2 

Слабая орнаментация лепной средневековой керамики  Андоги  отличает  вышеописанные местные памятники от финно-угорских памятников Средней Суды и Шексны, Белого и Кубенского озер (Башенькин, 1989, с.  9;  Макаров, 1991, с.   161) и сближает ан-
догскую глиняную лепную посуду с посудой поволжских финнов.

На примере материалов комплексов «Черный ручей» и «Ступолохта» можно проследить процесс проникновения в последней четверти I  тыс. в бассейн Шексны нового населения и адаптацию его в местной среде.

Для  более  полной  характеристики  культуры местного  финно-угорского  населения, проживавшего в VIII–X   вв. в бассейне Шексны и Белого озера, требуется рассмотреть, (кроме местной керамики, которая  характеризовалась  выше),  женский  костюм, местные домостроительные традиции, погребальную обрядность.

Домостроительные традиции местного финно-угорского населения в разных районах Белозерья были различны. На поселении Черный ручей 2  были исследованы  постройки-полуземлянки,  имеющие в плане прямоугольную форму,  –  одна была изучена целиком, другая  –  частично. Размеры полностью раскопанной полуземлянки   –  2,4×7,5 м, глубина в материке  –  до 0,5  м. Постройки удалось датировать с помощью радиоуглеродного анализа VIII–IX  вв. Необходимо отметить, что в принадлежавшем поселению могильнике Черный ручей  4  одна из больших могильных ям, которая содержала погребения по обряду кремации, имела форму и размеры, близкие постройке, исследованной на поселении (Кудряшов, 2007, с. 116). Здесь же на поселении исследовались остатки других построек, в том числе наземных, некоторые из них имели подпольные ямы. При раскопках поселения Ступолохта также были обнаружены остатки углубленной в землю постройки подпрямоугольной в плане формы, с очагом внутри котлована, ее размеры –  4×5,5 м, глубина – до 0,45  м. На Средней Шексне, а также на р. Суде в результате исследований поселений также были обнаружены постройки, углубленные в землю. Форма этих сооружений была необычной. Они помещались в котлованах удлиненно-овальной формы. Длина таких сооружений была до 9–10  м, ширина – до 2,5  м, глубина в материке – 0,5 м и более. Впервые такие котлованы построек, по форме напоминающие корпус судна, были обнаружены при раскопках А. Н. Башенькиным  поселения Никольское VI на р.  Суде, затем остатки подобных строений были исследованы на поселениях Луковец,  Октябрьский  мост,  Никольское-Андогское IV (Кудряшов, 2006  в,  с.  24,  25). Постройки, углубленные в землю, вероятнее всего, были сооружениями, которые предшествовали в регионе двухкамерным Большую же часть лепной посуды «Ступолохты» составляют сосуды больших и средних размеров.

Большинство ее было изготовлено небрежно, содержало примеси дресвы в тесте и, за редким исключением, было неровно обожжено. Многие сосуды были приземистыми, имели раздутое тулово. Часть сосудов была аналогична посуде, известной на мерянских селищах и городищах: городища Выжегша, Малодавыдовское, Сарское, Попово на р. Унже и др. (рис.  7:  25, 26), в могильнике Большое Молочное, а также в могильниках мордвы и марийцев (рис.   7: 9, 11, 17) (Леонтьев, 1996, рис.  127; Голубева, 1987).

Часть глиняной лепной посуды Ступолохты имела аналогии в керамике Крутика и была близка к сосудам основных типов I, II, IV, редких типов 1, 2, 4 по классификации Н. А . Макарова (рис.  7: 8, 14, 15, 16, 20, 22, 23) (Макаров, 1991, с.   129–165). Некоторые грубые лепные сосуды, происходящие со Ступолохты, с трудом поддаются определению ввиду того, что данная керамика, по всей вероятности, относится к раннему железному веку, материалы которого имеются в комплексе. Керамическая посуда этого
времени в регионе изучена недостаточно.

Подводя итог рассмотрению керамики андогских комплексов, мы можем сделать некоторые предварительные выводы. Выясняется, что среди керамики VIII–X вв., обнаруженной на памятниках «Черного ручья» и «Ступолохты», значительную часть составляют  сосуды  восточно-финского  происхождения, имеющие аналогии в Прикамье, на Средней Волге, в Волго-Окском междуречье. Наибольшую долю их составляет, по нашим наблюдениям, мерянская посуда, распространенная на поселениях и в могильниках в бассейнах Верхней Волги, Клязьмы, Унжи и других регионах проживания мери. Часть данной посуды, в большей степени черноручейской, была лощеной. По форме многие лепные сосуды, обнаруженные на Андоге, имели также близкие аналогии в землях, населенных древними мордвой, муромой, марийцами,  на  памятниках,  им принадлежавших (Елизавет-Михайловский могильник, Черемисское кладбище, Дубовский могильник и другие).

Необходимо отметить, что доля шекснинско-белозерской керамики на Черном ручье оказалась незначительной. Здесь имеются в основном сосуды так называемых «редких типов», по Н.  А . Макарову. На Ступолохте обнаружены сосуды ряда основных типов (I, II,
III, IV), а также сосуды отдельных редких типов, выделенных Н.  А . Макаровым.  Можно констатировать также, что на Ступолохте керамический комплекс содержит большую долю керамики, относимой к «прибалтийско-финской». Главной отличительной чертой керамики андогских памятников VIII–X  вв. была очень малая доля орнаментированной посуды. Особенно это заметно на памятниках Черного ручья. Керамика комплекса «Ступолохта» имеет чуть больший процент орнаментированных сосудов, это срубным постройкам, известным по раскопкам Крутика, Минино  1  на Кубенском озере, Белоозера, Лу ковца, появившимся в Белозерье в X   в.  (Голубева, 1973, с. 112–115; Голубева, 1991, с.  39;  Археология севернорусской деревни, 2007, с. 96–106;  Кудряшов, 2006 в, с.  19–21).

Что касается женского костюма местного финно-угорского населения, то в разное время с VIII по X  в.  он имел различные вариации, оставаясь в основе своей восточно-финским. Наиболее ранние металлические  детали  местного  костюма  свидетельствуют о сильном влиянии на него культур населения Прикамья, Поволжья. Речь идет не только о неволинских поясных наборах, но и входящих в ансамбль костюма шумящих украшениях, деталях головных  уборов,  браслетах,  перстнях  и  других предметах. В IX, а может быть, и в начале X   в., местный костюм начинает включать в себя элементы женских  костюмов, распространенных  в  землях марийцев, мордвы, муромы, а также на территории Волжской Булгарии: шейные гривны «глазовского типа», шумящие подвески со щитками прямоугольной, круглой и арочной форм, коньковые подвески, выполненные в наборной технике, сумочки с бронзовыми оковками, наборные пояса и другие компоненты.

Следующий период – X – начало XI  в. – характеризуется усилением мерянских компонентов восточно-финской «вуали» местного костюма, распространением  в  женском уборе  втульчатых височных колец, шумящих подвесок со щитками цилиндрической  и треугольной  форм,  зооморфных украшений, в частности, коньков «мерянского типа» и других украшений. X – начало XI  в. – время проникновения в регион украшений «прибалтийско-финских», а затем и славянских типов. В женском костюме местного населения появляются ладьевидные браслеты, зооморфные подвески –  полые и плоские уточки «приладожского типа», височные кольца с «завитком» и завязанными концами, наборные гребни-расчески и другие изделия.

Автор отдает себе отчет, что появление в регионе ряда украшений, деталей костюма и даже бытовых предметов, происходивших с территорий, далеких от бассейна Шексны и Белого озера, может быть обусловлено торговыми контактами и часть предметов оказалась здесь в результате торговли. Вместе с тем, мы должны понимать, что наряду с торговлей, способствующей распространению различных изделий на ближние и дальние расстояния, важнейшими, если не сказать, главными механизмами сложных процессов взаимопроникновения элементов культуры разных этносов были, как их называют известные исследователи древностей Прикамья Р. Д.  Голдина и Е.  В. Голдина, «многоэтапные миграции населения», которые,  без  сомнения,  оказывали  очень  важное
влияние на этногенез тех или иных народов (Голдина   Е.  В., Голдина    Р. Д., 2010, с. 157).

В результате исследований последних лет в бассейне Шексны и Белого озера, выясняется, что культура местного финно-угорского населения в конце I  тыс. имела смешанный, полиэтничный характер.

Исследователю памятников, принадлежавших этому населению, порой представляется, что «белозерской весью» оказывается не конкретное местное население, а группы переселенцев из восточно-финских земель (мери, муромы, мордвы, прикамских народов), перебравшихся от беспокойных соседей в полупустые северные края, что понятие «весь» размывается, исчезает, как и сама ее культура.

Вместе с тем, дело, по всей видимости, обстоит не так. Принимая на своей территории «волны» нового, пусть и родственного населения, впитывая в свою среду чужеродные элементы, весь сохранила в то же время важный компонент своей культуры  – погребальный обряд кремации, при этом мы фиксируем  на  данной  территории значительное разнообразие традиций помещения остатков трупосожжений в различные типы погребальных сооружений: в грунтовые могильники, курганы, «домики мертвых».

Кремация тел умерших, помещение их в грунтовые могильники и наземные сооружения на сегодня остается важным, хотя и не единственным признаком при идентификации белозерской веси в раннем Средневековье. Это подтверждают вновь открытые, раскопанные и исследуемые до сих пор погребальные памятники на Кубенском озере, Крутике (Археология севернорусской деревни…, 2007; Захаров, Меснянкина, 2011, с. 32–33).  

При попытках выделить в культуре веси какие-то материальные предметы,  исключительно ей  принадлежавшие, вещи-этномаркеры,  мнения  исследователей  расходятся. В разное время такими маркерами культуры веси были то некоторые шумящие украшения, то бронзовые бусы, то глиняная лепная посуда, на треть и наполовину орнаментированная (Голубева, 1973, с. 31–49; Башенькин, 1989, с.  10).  Керамика, как оказалось, не везде так обильно орнаментирована, как на Крутике и других памятниках Центрального Белозерья. Многие из вещевых «маркеров» оказались ненадежными, так как ареал их бытования, как выяснялось со временем, был много шире локализуемого ареала проживания веси. Единственным предметом, который на сегодня может служить надежным маркером материальной культуры веси, – это  массивные  литые  браслеты  с  каннелюрами, которые найдены практически по всей территории Белозерья – на памятниках Суды и Андоги, в Белоозере, на Крутике, на памятниках Средней Шексны и, как известно на сегодняшний день, нигде более (Голубева, 1973, рис.   5: 13; Голубева, Кочкуркина, 1991, рис.   36: 11; Башенькин, 2007, рис.  4: 2, 3; Кудряшов, 2006в, рис.  23:  22). Некоторые исследователи относят к весским отдельные типы щитковых перстней, в частности перстни с каннелюрами.

Не исключено, конечно,  что  часть  предметов,  принадлежавших веси, могла использоваться и соседями. Примером этому могут быть височные кольца с лопастями («с изображением головы лося»?), известные не только на Белоозере, но и на Усть-Шексне в Рыбинске (Рыкунова   И.  И., Рыкунов  А . Н., Иванов, 2006, с. 10),  или наконечники стрел с «двурогим черешком», которые обнаружены на территории Белозерья, а также в вымских могильниках (Захаров, 1996, с. 212–213).

Так ли это – покажут дальнейшие исследования. Реальным фактом являются различия в культуре групп белозерской веси, проживавших в разных регионах Белозерья –  на Суде, на Андоге и Андозере, на Средней Шексне, в Центральном Белозерье и других. Данные группы различаются между собой по составу вещевых комплексов, в том числе и керамических, по особенностям погребального обряда, по домостроительным традициям и другим моментам.

Эти различия обусловлены разными объективными причинами. Они зависели от плотности самого весского населения в конкретном районе его проживания, а также от численности групп населения, перемещавшихся на Шексну, на Белое озеро и их притоки, от особенностей их культур, отражавших не только свою собственную, «изначальную» культуру, но и культурные элементы народов, соприкасавшихся с ними во время их движения на будущий Русский Север, а также от многого другого.

Но, несмотря на все различия, которые реально читаются исследователями в культуре местного финно-угорского  населения,  проживавшего  в  последней четверти I   –  начале II  тыс. в бассейне Шексны и Белого озера, мы всё же должны признать, что это население и было белозерской весью, которая вместе с мерей, мордвой и другими народами вошла в состав населения формирующегося Древнерусского государства, которая встретила в конце X  в.  на Шексне и Белом озере мощный поток славяно-русских переселенцев и слилась с ним в единую древнерусскую общность.

Источники и литература

Археология севернорусской деревни X–XIII   век ов : средневековые поселения и могильники на Кубенском озере / под ред. Н. А . Макарова. Т. 1. М., 2007.
Археология севернорусской деревни X–XIII   век ов : средневек овые поселения и могильники на Кубенском озере / под ред. Н. А . Макарова. Т. 2. М., 2008.
Археология севернорусской деревни X–XIII   век ов : средневек овые поселения и могильники на Кубенском озере / под ред. Н. А . Макарова. Т. 3. М., 2009.
Башенькин А.  Н., 1989. Некоторые общие вопросы культуры веси, V–XIII   вв.  // Культура Европейского Севера России. Вологда.
Башенькин А. Н., 1994. Восточно-финские компоненты культуры веси в I –  начале II  тыс.  н.  э.  // Историко-археологическое изучение Поволжья. Йошкар-Ола.
Башенькин А. Н., 1997. Вологодская область в древности и Средневековье // Вологда : краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда.
Башенькин А. Н., 2007. Сопковидная насыпь у деревни Никольское на реке Суде // Археология: история и перспективы : Третья межрегиональная конференция : сб. ст. Ярославль.
Голдина Е. В., 2010. Бусы могильников неволинской культуры (конец IV–IX вв.). Ижевск.
Голдина Е.  В., Голдина Р.  Д., 2010. «Дальний импорт» Прикамья  –  своеобразное проявление процессов взаимодействия народов Евразии (VIII   в.  до  н.  э.    –  IX в.
н.  э.)  // Бусы могильников неволинской культуры (конец IV–IX вв.). Ижевск. Приложение.
Голдина Р.  Д., 1985. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск.
Голдина Р.  Д., Водолаго Н. В., 1990. Могильники неволинской культуры в Приуралье. Иркутск.
Голубева Л. А ., 1973. Весь и славяне на Белом озере, X–XIII вв. М.Голубева Л. А ., Кочкуркина С.  И., 1991. Белозерская весь (по материалам поселения Крутик IX–X   вв.). Петрозаводск.
Голубева  Л.  А .,  1987.  Весь.  Мурома.  Мордва  //  Финно-угры и балты в эпоху Средневековья   /  отв. ред. В.  В.  С едов. М. (Археология СССР). С.  52–64, 81–92,
97–107.
Захаров   С.  Д., 1996. Железные наконечники стрел из Белоозера  // РА. №  2. М.
Захаров С. Д., Меснянкина С. В., 2011. Крутик: новые открытия  // Труды III (XIX) Всероссийского археологического съезда. Великий Новгород  –  Старая Русса,
2011 г. СПб.  ; М. Т. 2.
Исланова И. В., 2006. Верхнее Помостье в раннем Средневековье. М.
Кудряшов  А. В.,  2004.  Исследование  средневекового археологического комплекса «Черный ручей» на р.  Андоге // История и культура Ростовской земли : материалы конференции, 2003 г. Ростов.
Кудряшов А.  В., 2006 а.  Памятники Средневековья в бассейне Андоги   // Археология: история и перспективы : Вторая межрегиональная конференция : сб. ст.
Ярославль.
Кудряшов  А. В.,  2006  б.  Погребальный  комплекс конца I тыс. н.  э.  на р. Андоге // Европейский Север России: традиция и модернизационные процессы : материалы научной конференции. Вологда.
Кудряшов А.  В., 2006  в.  Древности Средней Шексны X–XIV вв. Череповец.
Кудряшов А. В., 2008. Неволинские древности в бассейне р.   Шек сны // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. Т. 2. М.
Кудряшов  А . В., 2012. Исследование средневековых погребальных памятников в бассейне р.  Шек сны в начале XXI   в.   // Вестник Череповецкого государственного университета. №  3 (41). Т. 2. Череповец.
Леонтьев А. Е., 1996. Археология мери. М.
Макаров Н. А ., 1990. Население Русского Севера в
XI–XIII  вв. М.
Макаров Н. А ., 1991. Лепная керамика поселения Крутик // Белозерская весь (по материалам поселения Крутик IX–X вв.). Петрозаводск.
Макаров Н. А ., Захаров С.  Д., Бужилова А.  П., 2001.
Средневековое расселение на Белом озере. М.
Матвеева Г. И., Богачев А.  В., 2000. Памятники раннеболгарского времени   // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней : ранний железный век и Средневековье. М.
Рыкунова И.  И., Рыкунов А. Н., Иванов Л.  М., 2006. Забытый город. Рыбинск.

Источник: Русь в IX-XII веках. Общество, государство, культура. Институт археологии РАН РФ. 2014