На фото кладбище у православного храма Св. Николая Чудотворца в Эклутне, Аляска. Это примерно в сорока километрах от Анкориджа и в километре от берега реки Кник, впадающей в залив Кука. Церковь была построена примерно в 1894 году и на нынешнее место «переехала» в 1900 году. Как и другие русские церкви она принадлежит Аляскинской епархии РПЦ. 

В 1830 году сюда прибыли русские православные миссионеры, и, как это часто бывает, наша великорусская традиция смешались с традициями коренного населения Аляски, что породило особую и самобытную культуру. Одно из самых аутентичных и известных проявлений этой культуры — захоронения в виде «домовин» или «голбцов».

До прихода русских миссионеров коренные жители, принадлежащие к атабаскским родам, кремировали своих мертвецов. После кремации прах помещали в корзины из бересты и подвешивали на деревья ожидая, пока духи освободятся и отправятся в путешествие в «высокую страну». Вскоре после знакомства с православной культурой они отказались от этой практики и начали хоронить мертвецов вокруг церкви ставя на могилах «домовины».
По-видимому этот похоронный обряд практиковали сами православные русские колонисты.

После погребения мертвого атабаски на могилу кладут одеяло, которое «согревает и утешает душу покойного», а через 40 дней после погребения начинается строительство «домика». На нем нет ни имен, ни дат. Яркие цвета используются для обозначения принадлежности умершего к той или иной семье.

Все очень похоже на великорусский Хартлэнд, откуда русские пришли сначала в Сибирь, а затем и на Аляску.

Воздушное захоронение в колоде. Эвенки.

Финно-угры Древней Руси точно так же хоронили своих мертвецов на деревьях обвертывая их лубом или подвешивая в долбленой колоде. Обычай похорон на деревьях, затем трансформировался в «домик мертвых», «избушку на курьих ножках», а в христианское время в сруб «домовину». Костромская этнография донесла до нас свидетельство архаического обычая похорон на деревьях. Загадочный случай захоронения на дереве отмечен в начале ХХ века в селе Георгиевском Кинешемского уезда Костромской губернии. Однажды тамошний батюшка пошел в лес по грибы и случайно наткнулся на странное погребение. На ремнях к одному из деревьев был подвешен гроб, содержимое которого он осмотреть не решился. Прошло время и, набравшись смелости, святой отец вновь вернулся на то место. Однако загадочного погребения там уже не оказалось. Вернувшись в село, батюшка попытался заговорить о гробе с местными жителями, но все его расспросы оказались безрезультатными. Было ли данное захоронение языческим (марийским) или старообрядческим — осталось загадкой. 

Архаичные свидетельства о существовании в старину воздушных захоронений и культе священных деревьев существуют у мордвы и др. финских народов Поволжья.

Аранкас - воздушное захоронение шамана. Эвенки.

Фольклорные и поздние этнографические материалы указывают на бытование у них обычая захоронения умерших в развилке дерева, подвешенными на ветвях деревьев или на специально оборудованных помостах, как это делали до недавнего времени многие народы Сибири и Дальнего Востока. Ученые считают, что подобная погребальная обрядность была свойственна древним дьяковским и городецким прафиннским племенам, с I тысячелетия до н.э. заселявшим обширную территорию Среднего Поволжья и Волго-Окского междуречья. В древности на этой территории происходили начальные этапы формирования ранних поволжских финнов, в археологическом плане представленных двумя близкородственными культурами — Дьяковской и Городецкой.

Интересно, что именно дьяковцы и носители Городецкой культуры считаются одними из предков современных поволжских финнов — мордвы и марийцев, а также обрусевших в XVI-XVII веках меря и муромы.

Фаттахов Л.А. Ахмет ибн Фадлан

Первое упоминание о воздушных погребениях поволжских финнов сделал арабский путешественник X века Ибн Фадлан, который сообщал об увиденном им в Поволжье следующее:

«Делают для него (покойного) ящик из дерева хаданга (белый тополь), кладут его внутрь него, заколачивают его над ним и кладут вместе с ним три лепешки и кружку с водой. Они ставят для него три куска дерева наподобие дышел, подвешивают его между ними и говорят:

«Мы помещаем его между небом и землей, его постигнет дождь и солнце… И он остается подвешенным, пока не износит его время и не развеют ветры».

Не исключено, что культ священных деревьев, прослеженный у сибирских и финно-угорских народов, а также северных великороссов, был изначально связан именно с обычаем воздушного погребения, а, следовательно, и с культом предков. Считалось, что в деревьях воплощаются души умерших. Так, известный этнограф Лев Штернберг склонялся к тому мнению, что обычай захоронения на деревьях у народов Сибири происходит из воззрения на деревья как на божества плодовитости, давшие начало всем более совершенным живым существам. Логически из этого проистекало заключение, что если люди вышли из деревьев, то и хоронить их надобно, возвращая тела в исходную среду.

Как было сказано выше, «домики мертвых» на столбах, избушки на курьих ножках», трансформировавшиеся в средневековье в сруб — «домовину», «голбец», являются мифологическим отголоском финно-угорского обычая похорон на деревьях.

«Домовину» или «голбец». Финны и Карелы Северного Приладожья в конце XVIII начале ХХ вв // Приграничная Карелия (Raja-Karjala) - Suojärvi - Sortavala / 1925 - 1930

Подобные сооружения в X-XIII веках встречаются исследователям как в курганных, так и в грунтовых древнерусских захоронениях. Например в Корбальском могильнике заволочской чуди, в Нефедьевском могильнике белозерской веси, в ярославских курганах и могильниках Плёсско-Юрьевецкого отрезка Волги. В районе Москвы такой обряд фиксируется даже в письменных источниках. 

«Домовины» упоминаются в «Сказании об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы», князь убегая от Кучковичей прячется от погони в «срубец» с мертвецом:

«Князь побЪже злЪ Оку-рЪку, бояся за собою людей погонщиков. И наста день той к вечеру темных осенных ночей. И не вЪсть, где прикрытися: пусто мЪсто в дебрии. И нашед струбец, погребен ту был упокойный мертвый. Князь же влЪзе в струбецъ той, закрывся, забыв страсть от мертвого. И почии нощь темну осенную до утрия.»

В XIX веке в Терюшевской волости (ныне Дальнеконстантиновский район) Нижегородской губернии на кладбищах у мордвы-терюхан можно было увидеть языческие погребальные памятники в виде срубов — установленных поверх могил. В 1743 году, объезжая мордовскую паству Терюшевской волости, епископ Нижегородский и Алатырский Дмитрий Сеченов увидел на мордовском кладбище села Успенского (ныне село Сарлеи) группу языческих срубов и распорядился их сжечь. В дальнейшем это стало причиной терюшевского восстания.

Голбец в избе. Деревня Ювалакша.

Определенно есть связь между кладбищенским «голбцом»  — могилой и домашним «голбцом»  — подпечьем избы. Считается, что слово голбец (как подпечье в избе) имеет, помимо утилитарного, сакральный смысл — состоящий в связи мира живых с миром предков. В. И. Даль приводит поверье: входя в избу к невесте, (сваты) берутся рукой за голбец. В народных суевериях — голбец место обитания домового, который тоже отождествляется с предками.

Надгробные памятники в форме избушки были запрещены после патриарха Никона, но долгое время (до сегодняшнего дня) сохраняются на старообрядческих захоронениях. Домовина со временем трансформировалась в — надгробный памятник типа креста со схематической кровлей - «столбец». Символически он — дом умершего человека и одновременно семантически напоминает «священное Древо» финно-угров.

Намогильные памятники «столбцы» на кладбище села Данилово. Поморье.

Устройство могил в виде «домовины», «голбца» имеет в России четко очерченный ареал совпадающий с традиционным расселением финно-угров. Еще лет 150-200 назад он охватывал пространство от Мордовии до Архангельска и Перми. Сейчас они лучше всего сохранились в Финляндии, и Калевальском р-не Республики Карелия у православных финнов и карел, хуже в карельском Беломорье и Пудоге, в Архангельской области они тянутся прерывистой полосой от Онежского р-на на восток до Мезени и Печоры, в более южных и восточных регионах представлены очень фрагментарно и только у старообрядцев. А также встречаются в арктической тундре вдоль всего побережья, начиная от ненцев заканчивая нанайцами на Дальнем Востоке.

В целом это древнейшая финно-угорская традиция, перенятая православными северными русскими у своих предков. «Домовины», «голбцы» — единые архетипы пространств Северной Евразии, ареал которых простирается от берегов Волги и Онеги, до берегов Лены и Амура.

PS.

Кстати, обратите внимание, у церкви архаичная звонница на столбах. В России таких полторы штуки осталось.

Фото: https://salonedellutto.com/
Текст: Андрей Мерянин. 2021.
Источник: https://www.gumilev-center.ru/