В настоящее время накоплен значительный материал, необходимый для интерпретации одного из загадочных элементов языческого погребального обряда Волго-Окского междуречья и Аландских островов — глиняных имитаций звериных лап. Эти находки известны со времен широких раскопок, проведенных А. С. Уваровым и П. С. Савельевым в Суздальском Ополье. (1)

В конце прошлого века началось полевое изучение Ярославских могильников (Тимеревского, Михайловского, Петровского). Автором первых больших раскопок был ярославский краевед И. А. Тихомиров. В курганах, исследованных им, обнаружены глиняные лапы, а также кольца, несомненно связанные с первыми и являющиеся отражением одного и того же культа. (1) В дальнейшем количество этого материала непрерывно возрастало — ныне лапы найдены уже в 7:1 насыпи. В целом в Волго-Окском .междуречье встречено около 100 погребальных комплексов с лапами.

За пределами СССР глиняные лапы известны лишь в могильниках на Аландских островах, и одна находка происходит из Средней Швеции. (2) Глиняные кольца там отсутствуют. По данным М. Дрейера, приведенным М. В. Фехнер, на Аландах лапы обнаружены в 43 погребальных комплексах. (1) Таким образом, свыше 70% известных находок происходит из районов Верхнего Поволжья.

Вопросы хронологии, происхождения и связей лап из глины с определенными культами животных неоднократно поднимались в работах как отечественных, так и зарубежных авторов. Особую трудность всегда составляло наличие тождественных находок (или но крайней мере очень близких) в удаленных друг от друга районах — на Верхней Волге и Аландских островах, а также отсутствие таких глиняных предметов в промежуточных регионах. Попытки осмысления найденных глиняных изображений делались еще А. С. Уваровым, полагавшим, что перед нами человеческие руки или лапы зверей, с помощью которых человек мог перейти в иной мир. (6)

Первой работой специально посвященной атрибуции лап из глины, была статья Е. Кивикоски выводы которой заключались в следующем: лапы специально изготовлялись для погребений имели ритуальное значение, были устойчивой долговременной традицией (VII —IX вв.).

Согласно зоологическим определениям, из 15 лап две принадлежали медведю, две бобру, одна — человеческая рука.

Автор полагала, что лапы попали на Аландские острова из районов Центральной России; на основании этого она значительно удревняла дату связей между Аландами и Волго-Окским междуречьем (VII в.). В заключение работы она отметила: «Происхождение глиняных фигур нельзя решить до тех нор, пока не определена область распространения этих лап в России, а возможно, и в Прибалтике». (7) Впоследствии Е. Кивикоски стала склоняться к тому, что источник распространения лап следует искать на Аландах откуда они попали в Швецию (всего одна находка) и Среднюю Россию. (8)

В советской археологической литературе вопрос о лапах и кольцах нашел отражение в трудах Н. Н. Воронина, П. Горюновой. М. В. Фехнер, П. Н. Третьякова. Взгляды перечисленных авторов крайне разнообразны и противоречивы.

В 1941 г. была опубликована фундаментальная работа Н. Н. Воронина о медвежьем культе в Верхнем Поволжье.(9) Автор анализируя большой археологический, этнографический и фольклорный материал, а также данные письменных источников, показал, что в раннем средневековье у народов Верхней Волги широко бытовал культ медведя, одним из конкретных выражений которого и являются лапы и кольца. Воронин предложил и объяснение находок аналогичных атрибутов на Аландах и Волге: «Здесь и там, в Поволжье и Скандинавии, мы имеем дело со сходным у разных народов переживанием архаических культовых представлений. (10)

Большое внимание глиняным лапам уделяла М. В. Фехнер (11) которая вслед за Е. Кивикоски и Н. Н. Ворониным считает, что эти атрибуты носили ритуальный характер и изготовлялись специально для погребении. Фехнер, как и Кивикоски на основе зоологических определений решает, к какому культу принадлежат лапы.

По ее мнению, все лапы бобровые и являются прямым доказательством существования культа бобра в Верхнем Поволжье в эпоху раннего средневековья, но при этом не отрицается и бытование культа медведя. Вопроса происхождения лап Фехнер не касалась.

Оригинальна гипотеза П. Н. Третьякова, который не соглашается с выводами М. В. Фехнер и считает, что лапы — конкретное преломление культа медведя. (12) Их находки на Аландах и Волге являются элементом культуры одной и той же финно-угорской группировки — веси, попавшим в обе области с пленными. Далее Третьяков пишет, что в самой земле веси лапы неизвестны, потому что там практиковался поверхностный обряд погребения. Эти выводы ученого могут претендовать лишь на роль гипотезы ввиду отсутствия находок в исходном регионе.

Так же следует относиться и к заключению Е. А. Рябинина который считает, что лапы и кольца — «элементы северо-западной чудской культуры». (13)

Таким образом все исследователи солидарны в следующих положениях: лапы и кольца имели ритуальное назначение, готовилось они специально для погребении и характерны дли похоронного обряда финно-угорских племен.

На этом кончается совпадение точек зрения. В дискуссии на первый план выдвинулась проблема, к какому культу относятся лапы и кольца, точнее к культу какого животного - медведя или бобра.

Однако не это сейчас главное. ибо и тот и другой культ мог быть распространен у народов лесной зоны Восточной Европы и Фенноскандии. Важно выяснить происхождение указанных предметов и их назначение - смысловую связь с погребальным ритуалом. Решить данные вопросы можно только при комплексном подходе, не вырывая сюжет о лапах из системы погребального обряда. Наиболее достоверный и качественный материал в этом плане дают Ярославские могильники, где интересующие нас погребения составляют довольно компактную хронологическую группу.

В целом рассматриваемые погребения характеризуются довольно стандартным набором признаков это трупосожжения совершенные на месте сооружения кургана на кострище; по размерам насыпи эти относятся к серии больших курганов (диаметр 6—10 м, высота до I м). М. В. Фехнер справедливо отмечала, что лапы всегда занимают определенное, место в погребениях: среди кальцинированных костей на кострище ИЛИ рядом с урной, наполненной кальцинированными человеческими костями.

Глиняные лапы и кольца являются составной частью набора признаков, характерных для середины X в. В это время ТИПИЧНЫМ для Ярославских курганов становится наличие деревянных (горелые плахи) и каменных (кладки из валунов) конструкций. Почти в 50% погребений Ярославских могильников, где найдены лапы и кольца, содержатся остатки таких конструкций. (14) Отметим наиболее яркие примеры: в курганах 7 и 47 Тимеревского могильника обугленные плахи четко оконтуривают кострища с кальцинированными человеческими костями, среди которых найдены лапы; в трех насыпях — 171, 274, 298 — зафиксированы остатки сооружении из камня (в первой полукруг, в остальных — просто ряды камней). Важно отметить и наличие площадок из обожженной глины, специально выложенных для погребального костра (курганы 323, 343, 356). Эти признаки сочетаются с находками не только лап и колец, но и других финно-угорских элементов — копоушек, круглодонной керамики, бубенчиков, привесок из астрагалов бобра. Аналогичная картина наблюдается также в Михайловском и Петровском некрополях.

Датированные насыпи с лапами и кольцами входят в основном в группу курганов середины X в., некоторые имеют широкую дату — X столетие, и единичные можно относить к самому концу IX в. Ото заключение основано на выработанной общей хронологической шкале Ярославских могильников и на топографическом размещении курганов. (15)

Подкурганные конструкции из дерева и камней можно определять как реализацию идеи «дома мертвых» в Ярославском Поволжье в IX—X вв.

Практически это имитация реального дома. Такие курганы в своем обряде и инвентаре содержат разноэтничные черты, однако ведущей является финно-угорская традиция имеющая корни в погребальных сооружениях дьяковского времени типа «домиков мертвых».

Истоки обычая размещения глиняных амулетов в домах реальных и «мертвых» также, видимо, надо искать в материалах дьяковской культуры, а сами лапы и кольца вполне могут являться продолжением традиций мелкой глиняной пластики дьяковцев.

В X в. в Ярославском Поволжье разворачивается процесс формирования древнерусской народности, в который внесли свой вклад местные финно-угорские племена Верхней Волги, и одним из отражений его стали подкурганные «домики мертвых» с лапами и кольцами. Во Владимирских курганах лапы найдены также в погребениях по обряду трупосожжения на месте среди кальцинированных костей. Набор инвентаря в целом аналогичен ярославским комплексам.

Материалы Аландских островов и сравнении с находками в Верхнем Поволжье дают близкий обряд погребения это прежде всего наличие кострищ с кальцинированными костями: правда, там более характерны захоронения в урнах, стоящих на кострищах. Все курганы с лапами содержат каменные обкладки в виде панциря — подобие деревянного «домика мертвых».

Данные сооружения в рассматриваемых регионах выполнены из разных материалов — дерева и камня. Такое отличие можно объяснить существованием двух разных традиции домостроительства, связанных с природными условиями и ресурсами. Инвентарь погребений с лапами на Аландах существенно отличается от комплексов в Верхнем Поволжье. Аландские погребения кроме лап чаще всего содержат гребни, ладейные заклепки, детали ларчиков, которые не являются характерными для Поволжья. В целом набор вещей в курганах с лапами в Волго-Окском междуречье значительно разнообразнее и качественно иной, чем па Аландских островах.

В свете вышеизложенного появляется возможность решения вопроса о том, какие представления связаны с положением лап в погребения. Е. Кивикоски справедливо указывала, что «вряд ли случайно то обстоятельство, что зоолог опознал в этих изображениях лапы медведя и бобра, т. е. тех самых животных, которые в экономическом отношении играли важную роль». (16)

Собранные И. Н. Ворониным этнографические данные говорят, что лапы медведя и следовательно, глиняные имитации их могли являться своеобразными оберегами — хранителями очага, дома. Такие примеры можно почерпнуть из этнографии и фольклора народов Сибири, мордвы, русских. Видимо, это назначение имели реальные медвежьи лапы или кости в погребениях Юго-Восточного Приладожья, Подболотьевского могильника, костромских курганов и новгородских сопок.

Окончательное решение рассматриваемой проблемы невозможно без ответа на три вопроса — какие реалии воплощались в глиняных имитациях, почему производилась замена настоящих лап глиняными и где находится основной центр их распространения.

Как уже отмечалось, вопрос о том, чьи лапы (медведя пли бобра) явились основой для глиняных изображений, стал предметом острой дискуссии. Видимо, не случайно, что зоологические определения отличаются друг от друга. Финляндские зоологи дают многозначное решение — медведь и бобр. Заключение М. В. Фехнер, также основанное на зоологическом обследовании лап, более категорично — бобр.

Следует отметить, что лапы этих животных, так же как и человеческая рука, по своему строению очень близки между собой, что вызывает трудности в определении глиняных лап. Кроме того, глиняные изображения выполнены из необожженной глины, отличаются грубой выделкой, это еще более затрудняет решение задачи. Мы имеем дело не со слепками, а с изображениями, которые при сходстве реалий могут легко ввести в заблуждение. Да и создание самих изображений вряд ли было процессом копирования.

Если же обратиться к этнографии и фольклору, а также данным письменных источников, можно найти примеры связи бобра с «водяным», но нe с хранителем домашнего очага — тот факт, что бобр был важным промысловым животным, еще не является доказательством существования широко распространенного культа этого животного, а утверждение М. В. Фехнер о лапах как отличительных знаках владельцев бобровых гонов вообще не имеет под собой реальных оснований.

Богатейшие археологические, этнографические, фольклорные материалы свидетельствуют о культе медведя, имеющем глубокие корни и встречающемся на большой территории лесной зоны Европы и Азии.

В трудах I советско-финляндского симпозиума по археологии опубликована интересная статья профессора К. Ф. Майпандера, в которой он касается наряду с другими проблемами и вопроса о глиняных лапах. Автор склоняется к заключению, что это лапы бобра, центром их первоначального происхождения считает Ярославское Поволжье. Он отмечает, «что на Аландских островах нет и никогда не было медведей, ни бобров». (17) Такое заключение не может быть безоговорочно принято. Во-первых, Аландские острова, как и материковая Финляндия, входили в зону обитания бурого медведя. (18) Во-вторых, даже сам факт отсутствия медведя или бобра на Аландах не отвергает полностью возможности интерпретации рассматриваемых глиняных изображений как имитаций лап того или иного животного.

Решение вопроса, к культу какого конкретного животного принадлежали лапы и кольца, задача, безусловно сложная. Возможно, что они являются отражением целой системы ритуальных представлений. Однако приведенные выше доказательства позволяют нам полагать, что глиняные лапы скорее всего следует связывать с культом медведя.

Бытование традиций — положение в могилу не подлинных лап, а их глиняных заменителей — могло зависеть от определенных стадий культа животных. По этнографическим данным, любой зооморфный культ переживает две основные стадии: начальный этап—табу на умерщвление зверя, поскольку он является тотемом; ПОЗДНИЙ — охотничье-промысловый культ. Этим скорее всего и может объясняться факт замены костей животных в погребениях их имитациями. (19)

Чрезвычайно трудным является и вопрос о прародине глиняных лай и колец. Известно, что наиболее ранние из них найдены на Аландах (VII в.). Однако подавляющее большинство аландских находок все же относится к раннему средневековью, т. е. они синхронны волжским находкам.

Скорее всего, мы имеем дело с явлением конвергенции, когда у разных народов (скандинавы и финно-угры) на определенной стадии социально-экомического развития могут возникать аналогичные проявления одних и тех же культовых представлений; кстати, не совсем аналогичные, так как на Аландах глиняные кольца не представлены. Наличие территориальной лакуны между аландскими и поволжскими находками, а также относительно слабая корреляция лап со скандинавскими вещами в погребальных комплексах Ярославщины и Владимирщины заставляют нас отказаться от предположения о прямом проникновении их из Фенноскандии.

Современное состояние материала не дает возможности полностью снять этот тезис, и необходимы дальнейшие исследования для окончательного решения рассматриваемой проблемы. (20)

Однако приведенные данные говорят в пользу местного происхождения интересующих нас амулетов — их отсутствие в мерянских грунтовых могильниках, где, кстати, известны реальные лапы медведя, не опровергает нашего заключения. Связь курганов с лапами и кольцами с главными речными путями из района Ярославля в глубины Ростовской земли позволяет сделать вывод о распространении исследуемых предметов в качестве частей погребального ритуала из Ярославского Поволжья.

Лапы и кольца, являющиеся отражением культа медведя у финно-угров, недолго были неотъемлемым элементом погребального обряда нового формирующегося этноса — древнерусской народности. Они стали одной из ярких вспышек старых этнических традиций.

В то же время эти предметы служат важным показателем наличия тесных связей между Фенноскандией и Верхней Волгой, входящих в эпоху раннего средневековья в один этнокультурный регион.

Автор: И.В. Дубов

Сноски:

1 - Уваров Л. С. Меряне. — В кп.: Тр. I археол. съезда. М., 1871, т. 2, с. 700, 701. 729, 730, 820—823 и др.; Спицын А. А. Владимирские курганы. — ИАК, 1905, № 15, рис. 89.
2 - Тихомиров И. Л. Кто насыпал Ярославские курганы? Ч. 1 — В кв.: Тр. II обл. ист.-археол. съезда. Тверь. 1903, с. 87—248; То же. Ч. 2. — В кн.: Тр. III обл. bст.- археол. съезда. Владимир, 1909, с. 1—98.
3 - Фехнер М. В. Предметы языческого культа. — В кн.: Ярославское Поволжье X—XI вв. М., 1963, с. 86—89. — Здесь не учтены неопубликованные материалы раскопок 1974—1978 гг.
4 - Кiviкоski E. Eisenzeitliche Tontalzen aus Aland. — ESA, 1934, N 9, S. 381— 391.
5 - Фexнep .VI. В. Предметы. . ., с. 86.
6 - Уваров А. С. Меряне, с. 700—703.
7 - Кiviкоski E. Eisenzeitliche Tontazen. . ., S. 391.
8 - Кiviкоski E. Finland. London, 1907, p. 133.
9 - Воронин Н.Н. II. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. — МИА. 1941, №6
10 - Воронин Н.Н.  Медвежий культ. . ., с. 59. 60. — Аналогичные взгляды присущи и другому крупному исследователю северо-востока (см.: Горюнова Е. И. Этническая история Волго-Окского междуречья. — МИА, 1961, Л; 94, с. 147, 148).
11 - Фехнер М. В. 1) Глиняные лапы из Тимеревского курганного могильника, — СА, 1962, № 3, с. 305—309; 2) Предметы. . ., с. 86—89.
12 - Третьяков П.Н, У истоков древнерусской народности. — МИЛ, 1970, Л» 176, с. 127.
13 - Pябинин Е. А. Финно-угорские элементы в культуре Северной Руси X—XIV вв.: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Л., 1974, с. 10.
14 - Дубов И. В. «Домики мертвых» Ярославских могильников. — В кн.: Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Л., 1977, с. 122.
15 - Дубов И. В. II. В. Проблемы становления раннефеодального общества на территории Ярославского Поволжья : Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. Л., 1974, с. 8—11.
16 - Кiviкоski E. Eisenzeitliche Tontazen. . ., S. 387.
17 - Мейнандер К. Ф. Биармы. — В кн.: Финно-угры и славяне. Л., 1979, с. 37.
18 - Млекопитающие Советского Союза. М.. 1967, с. 400, 426. рис. 149, 154.
19 - Несомненно заслуживает внимания соображение К. Ф. Мейнандера о том, что замена подлинных лап глиняными имитациями могла производиться на Аландах из-за отсутствия там медведя, а в Волго-Окском междуречье — в связи с трудностями добычи этого зверя.
20 - Это справедливо отмечалось в выступлении В. В. Седова на III советско-финляндском симпозиуме по археологии при обсуждении нашего доклада.

Источник: Новое в археологии СССР и Финляндии Москва, 1984.