Заимка в распадке под Идским городищем Думаете есть Россия? Есть Чухлома и Судай и Галич и Кологрив и Парфеньево с Макарием. А Россия - это где то далеко, там где столица. Ну или если немцы нападут, тогда конечно за Родину и не грех помереть. А Путин? Путин это у вас, в Москве. kopanga
Переправа через Сундобу по пути к Идскому городищу
Кологрив, Парфеньев, Судай, Кадый - все эти костромские городочки были когда то острогами, построенными в правление отца Грозного, Василия III, для защиты мерянских владений Москвы от казанских татар и марийцев. От острогов остались заросшие валы, а некоторые захирели и были покинуты (например, старое городище Кологрива). Одно из таких заброшенных мест - Идское городище на высоком, поросшем лесом холме в междуречьи Иды и Сундобы. Еще лет сорок назад на городище стояла очень симпатичная деревянная церковь, известная когда то своей чудотворной иконой. А лет десять назад в теперь заброшенной деревне Сундоба еще жил мужик, который летом на рыбалке от нечего делать запалил муравейник и устроил небольшой лесной пожар, от чего церковь сгорела.
Мост через реку Ида. Современные брачные обряды Судайского края
Сундоба - приток Иды, Ида почти сразу же впадает в Вигу, которая к месту их встречи уже успевает пробежать около сотни километров. Сундоба и Ида - гораздо короче, но каждая из них по отдельности полноводнее Виги в месте их слияния. Междуречье Сундобы и Иды - это лабиринт поросших тайгой холмов, распадков, болотин, лесных завалов, не отмеченных на карте причудливых петель, которые закладывают обе речки, бездонных, заросших кувшинками бочагов и быстрых песчанных перекатов.
Здесь, во время Великой Отечественной, как наверняка их отцы в Гражданскую, в землянках и охотничьих избушках укрывались от советской власти знаменитые в районе Сундобские дезертиры. Вообще, дезертиров тогда было много. Я уже рассказывал историю о Сане Голубеве и Чашковских дезертирах, сбежавших с фронта. Некоторые из Сундобских убежали с фронта, в неразберихе после колоссальных поражений осени 41ого года, а некоторые просто не пошли на войну и ушли в лес, где они знали, что никто не просто их не найдет а даже не будет искать.
Вообще Сталина, насколько я могу судить, в Костромской области ненавидели люто, потому что коллективизация, а вернее прикрепление крестьян к земле раззорила экономику края, основной которой были сезонные работы в столицах. Похоже что Сталина ненавидели и воевать за него не хотели не только в Костроме - чем еще объяснить появление дезертиров с фронта, отстоявшего в худшие времена от северных районов области на 500-600 километров. Кто то ведь укрывал беглецов в дороге? Как то им удалось пересечь Волгу?
Так или иначе, вокруг Сундобского городища сложилась вольница дезертиров из окрестных деревень. Они жили охотой и как могли помогали своим семьям, отчего в окрестных деревнях голода и лишений было гораздо меньше. Места эти были такой глушью что толком этих мужиков никто никогда не искал. Они стали сдаваться после Курска, когда победитель в войне определился. Им давали по полгода штрафбата. Многие выжили и вернулись. Крепкие были ребята, ничего не скажешь.
Последняя изба покинутой деревни
Традиции костромской Вольницы растворены в самом нашем народе. Давно прошла Гражданская и Отечественная, а подобные свободолюбивые люди продолжают встречаться...
В Кологривском районе в 90ые случилась история, которая до сих пор будоражит умы. Любой местный ее расскажет. Там жил один мужик, звали его кажется Миха, непутевый, сидевший, ну вообщем обычный мужик. Только очень нелюдимый.
В начале 90ых он то ли откинулся, то ли завязал, и ушел жить в родную деревню. К тому времени от нее осталась изба, где родилась его мать и зарастающая поляна в глухом лесу. Там он жил, охотился, ловил рыбу, ставил силки и капканы. В райцентре, до которого было километров 20, он появлялся очень редко. Никто его толком и не видел. Он обычно проходил ночью по знакомым адресам, так тихо, что собаки даже не лаяли на него, и клал людям на порог шкурки и мясо, если было свежее, а следующей ночью забирал что ему оставляли взамен - патроны, соль, бензин, иногда деньги. Так продолжалось несколько лет.
В середине 90ых в районе появился деятельный молодой человек с миссией - организовать заповедник для сохранения последних остатков древнего и огромного, верст 40 на 60, Кологривского леса - нескольких никогда не рубленных кварталов в междуречье Неи и Унжи. Это было время когда безумные и не совсем начинания буквально роились в воздухе, а главное сплошь и рядом претворялись в жизнь. Заповедник был создан и молодой человек стал его директором.
Мишина изба попала на территорию заповедника. Скоро к нему пришли гости. Директор доступно растолковал Михе статус особо охраняемой природной территории и предложил переселить его в Кологрив или в другую деревню, за пределами заповедника. Миха угрюмо и немногословно послал директора к черту. С этого момента у них пошла вражда. Миха как мог мешал егерям. Если те собирались на пересчет волков, Миха гнал волков вглубь старых делянок прочь от них. Мог сыграть в лешего, заблудить егеря в лесу, слить бензин с техники. Директор же действовал через суды, и через пару лет получил решение о выселении отшельника.
Первую делегацию Кологривской милиции Миха разогнал несколькими выстрелами в воздух. Тогда из области вызвали ОМОН. У них был снайпер, и когда Миша стал отстреливаться дробовиком из своей избы, его без лишних разговоров убили через окно.
Это было в начале лета.
Директор не дожил до осени. Его нашли мертвым в своем доме в Кологриве. Бабушки, когда рассказывают эту историю, на этом месте своего рассказа показывают пальцем на небо и поминают Боженьку. Мужики делают разводят руками и многозначительно подмигивают, что можно интерпретировать и как волю Божью и как волю человечью, а может быть даже исполнение человеком Божьей воли.
Вот такой вот мерянский Green Peace.
|
