16 апреля 1912 года был официально утверждён устав Костромского общества по изучению местного края (КНОИМК), где ставились задачи изучения Костромского края «в естественно-историческом, историко-археологическом, этнографическом, культурном и прочих отношениях…»1. В.И. Смирнов, один из учредителей КНОИМК, впоследствии ставший его председателем, а также руководителем краеведческого  музея  и этнологической станции, в том же году в местной газете («Наша костромская жизнь» (№ 90, 25 апреля) писал следующее о костромском крае:

«Наш край весьма слабо исследован не только в смысле учёных изысканий, но и в деле простого собирания природных произведений края <…> и спасения их от уничтожения. К сожалению, недостаточно изучены география края, недра земли, растительность, животный мир, само население, его быт и т.д. Потребность в изучении природы и жизни края давно назрела»2).

В.И. Смирнов призывал изучать особенности местного края как собственными силами жителей костромского края, «подмастерьев науки, заброшенных в разные глухие углы» и «”отравленных” краеведением»3, так и силами столичных исследователей и писателей.

Одним из таких редких и ценных столичных исследователей этнокультурных особенностей Костромского края, в том числе и в области языка, оказался Вячеслав Яковлевич Шишков, который в 1924 году по приглашению В.И. Смирнова приехал в Кострому, чтобы ознакомиться с жизнью и бытом населения северо-западной части Костромской губернии.

Вот как сам он написал об этом. «Прошлым летом 1924 года я направился с котомкой в Костромскую губернию. По совету заведующего Костромским музеем В.И. Смирнова, я решил подняться вверх по Костромереке, переброситься в Галич и Солигалич,

Чухлому и далее захватить Кологривский уезд и весь приунженский край. Но намеченный маршрут удалось выполнить только отчасти: я успел ознакомиться с краем лишь в пределах между городами Костромой и Буем»4. Его произведение «Приволжский край», написанное в форме научно-художественных очерков (к сожалению сейчас это уже редкий жанр, его высоко ценил выдающийся лингвист нашего времени А.С. Герд), является бесценным источником сведений о народно-разговорном языке ближней части Костромского Заволжья. Оно представляет собой пронумерованные главы, имеющие географические заголовки и в виде подзаго-ловков перечень затронутых в них тем.

Заголовки таковы.

I. ПОД КОСТРОМОЙ. Каменный век, электрификация и патока.

II.    РАЙОН ХМЕЛЕВОДСТВА. На пароходе – Осколки войны – Деревенская грязища – Разговор за чаем о поэте Некрасове, му-жичьих пожарах и колоколе – Смерть солдатки – Ликвидация неграмотности – Тяга к «культурному цеху» – «Религия подгадила» и внутри главы: Цифры – Голод – Пастуший рожок – На хмельниках – Пасека – В чайной – Стенная газета – Комсомоль-цы – Благочестивая бабка, шутник-хозяин и красавица Груняха – Картинная галерея.

III. ДЕРЕВНЯ ОВСЯНКИНА. Ванька – В науку – Омоложение деревни – Смычка – Боязливые бабы – «А у меня вырывают» – Заволжские старцы – Мужиковское искусство – С балкона – Евгеника – Бывшая аристократка.

IV. СЕЛО ПАВЛОВСКОЕ. Мельничные черти – Семейство сельского священника – Воспоминания отца Ива-на о Е.И. Якушкине – Самогон – Поповичи – Строгая власть.

Безусловно, поездка писателя органически вписывалась в новый проект этнографической экспедиции, принятый на декабрьском заседании 1923 г. Костромской губернской конференции по настоянию В.И. Смирнова, где предполагалось совместное обследование Костромского и Буйского уездов в бассейне реки Костромы местными силами и столичными исследователями и деятелями культуры. Знаток истории русского народа и его быта, любитель народного слова, прекрасный стилист и вместе с тем неравнодушный гражданин, писатель В.Я. Шишков как никто подходил для этой миссии: она совпадала с его собственными замыслами погружения в толщу современной жизни одного из уголков России в переломный момент её развития.

Повредив ногу в Буйском уезде вблизи села Павловского, Вячеслав Яковлевич уже не смог продолжить поездку, и семьдесят три странницы его нарратива посвящены описанию традиционного бытового уклада жизни населения и намечающихся перемен только Костромского и Буйского уездов.

И всё это даётся через призму языкового, явно доброжелательного авторского отношения к людям и событиям, не лишённого доброй иронии. И это наряду с писательским мастерством помогает читателю воспринять те содержательные моменты произведения, которые их ближе всего интересуют. Так, на наш взгляд, на фоне больших художественных достоинств очерков на первый план выходит мастерское воспроизведение живого народного языка тех мест, где побывал автор. Причём диалектные особенности края органически выглядят не только в речи персонажей, но и умело вписываются в авторскую речь. В.Я. Шишков, пользуясь всеми красками живого русского языка, совершенно свободно общается с крестьянами и людьми иных социальных групп Костромского Заволжья, не выглядит среди них чужаком и достигает с ними полного взаимопонимания.

Это лучший способ употребления национального языка, когда читатель органически включается в число собеседников писателя. В этом-то гибком владении русским литературным языком и заключается подлинная культура речи. Мы считаем долгом поблагодарить А.В. Соловьёву, организатора выпусков краеведческого альманаха «Костромская земля», за возможность ознакомиться в наше время с этим печатным раритетом. Очерки В.Я. Шишкова «Приволжский край» внесены в качестве перепечатки из журнала «Ржаная Русь» в рубрику «Писатели о костромском крае» этого альманаха5. Я с удовольствием не в первый раз обращаюсь к исследованию диалектизмов костромского края в этом произведении6).

На основании очерков В.Я. Шишкова мы готовим словарь диалектных слов и устойчивых оборотов костромских и буйских говоров, которые наряду с материалами этих мест Н.Н. Виноградова начала XX в.7 и Ф.И. Покровского конца XIX по буйским говорам8 дополнят копилку диалектной лексики Костромского и Буйского уездов и войдут в число источников создающегося Костромского областного словаря.

Для образца приводим начало наших материалов для словаря диалектизмов очерков В. Шишкова, где лексика подана (пока) без алфавитного порядка и разбиения на тематические группы. Сюда включаются, помимо нарицательной лексики, и имена собственные в виде топонимов и личных имён людей как необходимые атрибуты географии края. Заголовочное слово иллюстрируется только авторским текстом.

Часовня в деревне Некрасово на Святом озере

Материалы для диалектной лексики, топонимов, личных названий и устойчивых оборотов Костромского и Буйского уездов Костромской губернии. Составлены по книге очерков В.Я. Шишкова «Приволжский край».

Грива. На песчаной, намытой гриве – деревня.

Озерко. Это озерко, возле которого мы стоим, – говорит археолог, – называется «Мерь». Тут жили когда-то меряне. Когда же пришли и осели здесь славянские племена, они, в противовес этому озеру, назвали вон то озеро – «Святым».

Мерьский стан. От устья Костромы до села Мисскова, куда вы собираетесь, вверх по реке Костроме, был так называемый «Мерьский стан». Этих станов рассеяно по губернии много.

Судиславль, Горесловка, Гридины, Китоврасово, Шеломец, Здемирово. Такие названия в крае, как Судиславль, Горесловка, Гридины, Китоврасово, Шеломец, Здемирово – дышат глубокой стариной.

Ушкуйник. В седые времена приходили сюда новгородцы, сначала в качестве ушкуйников, а позднее с торговыми целями.

Черемиса луговая. …Интересный… документ, как заволжские старцы в древности утесняли черемис. Луговая черемиса жаловалась царю на игумена Унженского монастыря Пафнутия и старца Варлаама…

Черемисские ясачные ухожья. Ясачные дворы. И от тех-де старцев многие ясачные дворы запустели и врознь разошлись. 502.

Братия. И ныне-де те старцы Варлаам с братией и со крестьяны …

Бровка. Промеряйте шагами от бровки холма…

Нечистик. …Это самое электричество не от бога, а от нечистика.

Как у журавля на кочке …и земли-то у нас как у журавля на кочке, пахотной-то: у нас главное – луга и картошка.

Тепра. М.И. Стругов из деревни Тепры катит.

Лови-бери-подхватывай. …Ежели управитель не брюхом, а головой думает. Всё идёт как по маслу: лови-бери-под-хватывай.

Ситник. Старик-крестьянин…чавкая ситник с чаем..

Береговая работа. …Пошли пильщиков искать и прочих людей для береговой работы.

Ваканция. …Лёгкой ваканции дожидаются.

Село Шуньга.

Деревня Суховерхово. Охотник из неё убил парня–коробейника.

Болона. …Старик лапти плёл – высокий, благообразный, с болоной на лбу.

Спас-Вежи. Вот мы проплывали возле села Спас-Вежи…

Отсель. Отсель вёрст пятнадцать. Топить. Там Волга сильнее топит местность.

По край. Там бани по край села.

Куричьи голяшки. …Стоят на сваях, как на куричьих голяшках.

Житница. И житницы так же самое. Сеновалище. У другого сеновалище, как колчег в потопе во всемирном

Колчег. См. выше.

Страсть. Страсть смотреть, какая огромадина.

Огромадина.

Запись образовать. Вы тоже вот все в книжку запись образуете, вы не стихотворцы?

Деревянная Преображенская церковь cела Вежи

Дадим историко-филологический комментарий некоторым составляющим этих словарных материалов.

Грива. На песчаной, намытой гриве – деревня. Здесь мы видим не обычное значение этого слова, наиболее частотное в русском языке – "высокий лес, растущий полосой" (см. обзор значений этого слова в русских говорах в сводном Словаре русских народных говоров (СРНГ), где, кста-ти, ни одно из 19 значений слова в русских говорах целиком не соответствует значению слова в шишковском контексте 9.

В этой безлесной приволжской местности (предположительно вблизи с. Яковлевское), это слово обозначает "песчаную возвышенность, намытую рекой, между двумя небольшими водными бассейнами в виде озерков, достаточно большую, что-бы на ней разместилась деревня". Дальнейший контекст это разъясняет. Именно сюда писатель вместе с В.И. Смирновым, которого В.Я. Шишков называет археологом, и компанией молодёжи направляются «ковырять» песок, чтобы найти культурный слой:

«На песчаной, намытой гриве – деревня. – Это озерко, возле которого мы стоим, – говорит археолог, – называется "Мерь". Тут жили когда-то меряне, когда же пришли и осели здесь славянские племена, они, в противовес этому озеру, назвали вон то озеро – “Святым”» 10.

Такие названия, как Мерьский стан, Судиславль, Горесловка, Гридины, Китоврасово, Шеломец, Здемирово, ушкуйник, Черемиса луговая, Черемисские ясачные ухожья, ясачные дворы, братия дышат стариной, взяты из документов и показывают глубокую осведомлённость писателя в историческом прошлом края и знании источников его изучения. Есть тут этнонимы, этнографизмы и лексика с древнерусскими корнями и в древнерусской форме, нарицательная и топонимическая.

Все они представляют с лингвистической и исторической точки зрения большой интерес и требуют особого обсуждения, но пока что остановимся на характеристике слова ушкуйник, сохранившем долгую жизнь в русских говорах.

Название лица ушкуйник, первоначально этноним новгородца, мотивировано словом ушкуй, обозначающим вид лодки, узкой, долблёной, на которой по рекам в севернорусских краях, Костроме, Вятке, появились первые славянские насельники из Новгорода. Само слово ушкуй, по всей вероятности вепсское 11, у Шишкова легло в основу уже претерпевшего ещё «в седые времена» различные семантические сдвиги характеризующего наименования не просто новгородского пришельца, прибывшего в костромские края на лодке-ушкуе в основном с целью грабить местное население, но и ‘торгового гостя’.

Подобное значение слова приводит и Даль: «Великаго Новаграда разбойницы, 70 ушкуев, пришедше, взяша Кострому градъ разбоем. Летпс. Ушкуйник м. речной разбойник; новгородские ушкуйники, шайка удальцов пускались открыто на грабёж, и привозили домой, как товар»12.

В приведённом нами небольшом словарном этюде можно найти лексику разных тематических групп: географические названия, мифологемы, название крестьянских построек, пищи, медицинские термины, отвлечённые понятия (грива, озерко, бровка, нечистик, ситник, ваканция, болона, топить, житница, сеновалище, колчег, огромадина), нередко этнографизмов, и неизменяемые слова (отсель, по край, страсть), общерусские или имеющие локальную севернорусскую окраску.

Устойчивые обороты в языке крестьян не только украшают их речь и способствуют её выразительности, но и являются ценным источником этнолингвистических наблюдений:

◊ как у журавля на кочке; ◊ лови-бери-подхватывай; ◊ береговая работа; ◊ куричьи голяшки; ◊ запись образовать.

Фразеологизмы ◊ как у журавля на кочке и ◊ куричьи голяшки характеризуют реалии только того затопляемого края, где жил легендарный дед Мазай, где почти нет пахотной земли и где сараи и бани приходится строить на сваях, подобным «куричьим голяшкам».

Если первый фразеологизм целиком составлен из общерусских слов, то второй – только из диалектных.

Некогда по следам шунгенских наблюдений Н.Н. Виноградова в конце 1990-х годов из КГУ им. Н.А. Некрасов была направлена группа студентов, которые частично подтвердили, частично дополнили изыскания выдающего костромского этнолингвиста начала прошлого столетия, не поздно организовать подобную или ещё более расширенную поездку и по следам путешествия В.Я. Шишкова как знак памяти организаторской деятельности В.И. Смирнова и подвижничеству В.Я. Шишкова.

Источники:

1 Устав КНОИМК. Кострома, 1913. С. 3.
2 Шипилов А.Д. Русская провинциальная историография XIX – нач. XX вв. Костромская школа. Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2007. С. 375.
3 Смирнов В.И. Речь, посвящённая 15-летию образования КНОИМК // ГАКО. Ф.Р 550. Оп. 1. Д. 12. Л. 3.
4 Шишков В.Я. Приволжский край // Костромская земля. Краеведческий альманах. Приложение к серии «Костромская библиотека». Вып. 6. Кострома, 2007. С. 498.
5 Шишков В.Я. Приволжский край // Костромская земля. Краеведческий альманах. Приложение к серии «Костромская библиотека». Вып. 6. Кострома, 2007. С. 498–572.
6 Ганцовская Н.С. Творчество писателей, связанных с костромским краем, как источник изучения живой народной речи (А.Н. Островский и В.Я. Шишков) // Вестник Костромского государственного университета. 2007. Т. 13, № S2. С. 108–112.
7 Виноградов Н. О народном говоре Шунгенской волости Костромского уезда. СПб.: Типография Императорской акад. наук, 1904; Виноградов Н. Народная свадьба в Костромском уезде. (Отдельный оттиск из VIII вып. Трудов Костромского научного обва по изучению местного края). Кострома: Электропечатня М.Ф. Риттер, 1917.
8 Покровский Ф.И. О народных говорах северо-западной части Костромской губернии. (Из отчёта о командировке от ИРГО в 1896 г.) // Живая старина. – Спб.: Тип. С. Н. Худякова, 1897. Вып. 3–4. С. 462–469.
9 Словарь русских народных говоров / гл. ред. Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов, С.А. Мызников. Т. 1–49. Л./СПб., 1965–2016. Т. 7. С. 143.
10 Шишков В.Я. Приволжский край // Костромская земля. Краеведческий альманах. Приложение к серии «Костромская библиотека». Вып. 6. Кострома, 2007. С. 500.
11 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / пер. с нем. и предисл. О.Н. Трубачёва. М., 1973. Т. 4. С. 180.
12 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского словаря: в 4 т. М., 1866. Т. 4. С. 529.

Первоисточник: По замыслам В.И. Смирнова: В.Я. Шишков и этноязыковое обследование Костромского края

Автор: Ганцовская Н.С. Костромской государственный университет

Источник: Костромской край и сопредельные территории в древности, Средневековье и в Новое время. К 135-летию со дня рождения В.И. Смирнова. Кострома 2017.