Вепсский край. Каждая поездка сюда несет определенный алгоритм, в котором можно выделить несколько постоянных. Это всегда дважды Нева, Волхов, Сясь, Паша, четыре великие реки южного Приладожья, это всегда позднее возвращение в город (особенно если нужно вернуться «пораньше», «засветло» и т.д.), это всегда плохие дороги и места, не охваченные сотовой связью. Вепсский край недаром среди питерских краеведов получил название «Дальний Восток» (в противоположность Всеволожскому району, нареченному «Ближним Востоком»).
Осень кажется лучшим временем для поездок сюда. Осенью затихает привычная людская суета, а природа, готовясь к зимней спячке, приоткрывает, ненадолго, иные грани своего бытия.
Край священных рощ
Если посмотреть на карту Ленинградской области, то можно заметить определенную градацию распространения типов сакральных объектов. Карельский перешеек, районы к северу от Петербурга – край чашечных камней, условной «столицей» которого можно назвать крупнейший в европейской части России комплекс в Ольховке.
Ижорское плато, районы к западу от Петербурга – ареал святых и целебных источников, среди которых сложно выбрать наиболее знаковый. Пиллово? Каложицы? Турово? Сяберо? Или может быть все-таки Рождествено?
Вепсский же край, это край священных деревьев и рощ.
С чем это связано? Возможно с тем, что отсюда начинается тайга, тянущаяся до Архангельской области и далее на восток, в Сибирь. Немудрено, что здесь, на границе Великого Леса и Великих Озер Европы именно деревья чаще всего становились объектами почитания и особого отношения со стороны заселивших этот рубеж людей.
Не будет сильным преувеличением сказать, что в древности на территории Ленинградской области лес был основным элементом ландшафта с которым взаимодействовал человек. Лесные угодья издревле имели промысловое и хозяйственное значение, при этом очевидно, что параллельно хозяйственному освоению древних лесов происходило и их мифологическое осмысление.
Лес был не только местом промысла, источником необходимого строительного материала и топлива, пространством, «зарезервированным» для дальнейшего освоения, но также местом проявления различных природных сил, малопонятных человеку явлений. В хозяйственном отношении лес удовлетворял широкий спектр материальных потребностей древних людей, мифологическое освоение и осмысление леса отражало взаимоотношение человека с «изнанкой» леса.
Лес в представлении древних был не только обителью могущественных и далеко не всегда дружелюбных человеку духов, но и имел непосредственное отношение к миру ушедших предков. Деревья и рощи были, и остаются сейчас во многих местах, важными составляющими сакральных комплексов. На многих священных местах широко известны сочетания дерева, камня и источника, холма и рощи, острова и рощи. В отличие от практически вечных и мало изменяющихся на глазах человека элементов ландшафта неживой природы – камней, холмов, островов и источников, деревья были ближе к человеку, имея вполне обозримый им жизненный цикл.
Именно это повлияло на то, что в структуре многих священных мест, деревья стали своеобразными посредниками между человеком и местом. Во многом это отразилось на многочисленных, сохранившихся в Ленинградской области, обычаях и традициях, связанных с культом предков (поминальные и крестовые деревья). Но дерево могло быть не только посредником между миром живых и миром мертвых, человеком и духами леса. Часто деревья являлись своеобразными индикаторами, указывающими человеку на то или иное необычное место.
На вепсской земле можно встретить самые разнообразные способы взаимодействия человека и леса.
Чаще всего это заветные приношения в виде ленточек и платков на деревьях священных рощ. Но есть и иное. В жизни человека или общины происходит какое-либо знаковое событие – на выбранном дереве особым манером обрубаются ветки.
По тому, как после такой «операции» восстанавливается дерево, гадают, что ждет в будущем. Человек, для которого это было сделано, уже давно в земле, а причудливо измененное в его честь дерево все еще живо и удивляет видящих его. Это карсикко. Такие деревья считаются священными, они связывают мир людей и потусторонний мир. Несмотря на столь суровый подход, в дальнейшем любая деятельность в священных рощах запрещена, здесь не собирают грибы, хворост, не ломают ветки, после вмешательства человека деревья снова становятся заповедными. Кто придумал этот обряд? Откуда пошла традиция карсикко? Сейчас уже сложно сказать, но её древность не вызывает сомнений. Напрасно искать её логику в современных взглядах на мир, это логика давно минувших эпох, когда люди и деревья были гораздо ближе друг к другу и между ними не было прослоек именуемых «прогресс», «цивилизация» и т.п.
Карсикко не часто встречается в Ленинградской области, но порой можно встретить и весьма выразительные образцы. Этот уникален сразу по нескольким показателям.
Оять
…Раннее утро, тихий шум Ояти отражается от стены леса на склонах речной долины. В этом звуке есть что-то завораживающее, он словно уводит вслед за водой. Куда? Не знаю, возможно туда, где черпали вдохновение древние вепсские сказители, авторы песен и сказок, до сих пор живущих на этой земле. Медленно рассеивается осенний туман, постепенно мерный шум воды замещается звуками пробуждающегося поселка. Наступает день, время людей.
Река Оять.
Хозяин леса
Мециженд, Хозяин леса, тот кто ниже травы, но выше деревьев, от кого зависит удача в лесу. Его нет, но он есть. Для человека его цвет – красный, стихия – вихрь. Встретишь его, отойди и не смотри, тогда возможно останешься цел. Поплутать правда все равно придется, но это малая плата за такую встречу. Отправляясь в лес за грибами и ягодами, Хозяину до сих пор приносят нехитрые приношения, но беда ждет того, кто из праздного любопытства призовет его тайным словом. Впрочем, случайному человеку узнать такие слова практически невозможно. Что это за слова? Это настоящие имена, отражающие суть, поэтому они имеют власть. Дошли они из древних времен и до сих пор хранятся в тайне. Сообщить их постороннему значит навлечь на себя беду.
«Хозяин леса» (2016)
Часовня
Обычно в священной роще есть часовня. Часто бывает, что роща уже давно забыта, но стоящие вокруг старой часовни древние причудливые деревья указывают на то, почему именно здесь поставлена эта часовня. Скрипнула дверь, неровный свет свечи выхватил из темноты образа. Спас и Богоматерь, Николай Угодник смотрит на вошедшего. Сюда приходят не часто, но и не редко.
Заветные полотенца на стенах часовни, сырость осеннего леса и темнеющие по ту сторону маленького окошка ветви могучих елей. В советские годы коммунисты-атеисты пытались извести эти священные места. Здесь можно услышать много странных и забавных историй, как люди, и не люди, сохраняли их. Например, рассказывают, как один представитель сов.власти с активистами поехал однажды рощу вырубить и часовню разобрать, да на лесной дороге на такую лужу наткнулись, что ни пройти, ни проехать. Так и повернули обратно. И ведь ни до, ни после, никто там никакой непроходимой лужи на этой дороге никогда и не видел. Вот ведь как бывает. В другой раз власть и так и сяк подступала – разобрать часовню в роще надо, так как ветхая уже, неровен час рухнет, да придавит кого, кто от старых суеверий отказаться не хочет. Власть ведь советская о людях в первую очередь думает. Подумали и местные, пошли в лес… да за один день часовню и отремонтировали. Подобных историй можно услышать множество, далеко не всегда они завершаются хэппи эндом, как в приведенных примерах, но к часовням в священных рощах отношение особое.
Часовня в священной роще
Перед входом в часовню лежит приступкой плоский камень. Приглядевшись, можно увидеть на нем какие-то линии, явно оставленные рукой человека. Что это? Древние знаки? Петроглифы? Сакральные символы? Но все гораздо прозаичнее – у вепсов было принято перед входом в какие-либо помещения ставить плоские камни с ребристой поверхностью для очистки грязи с обуви. Иногда камни просто царапали, чтобы придать им необходимую неровность. Как знать, может быть пройдут годы, и этот камень тоже обретет сакральный статус, как это произошло с одним его собратом во второй половине ХХ века?
Два приступочных камня, но такая разная судьба –
этот у скамьи, уже давно «культовый».
Священная роща
Издалека это дерево кажется небольшой компактной рощицей, но когда заходишь под сень его ветвей поражаешься – один могучий ствол разделяется на несколько устремляющихся ввысь мощных ветвей, каждая из которых издалека похожа на отдельное дерево. В небольшой выемке чьи-то нехитрые приношения – несколько шишек и свечка. По праздникам сюда же ставят икону. Молиться сюда и сейчас приходят из дальних деревень. На ветки повязаны ленточки и платки. Сейчас считается, что если повязать на ветвь ленту и загадать желание, то оно сбудется. Это современная «лайт» версия древней заветной практики. Вторая её часть, та согласно которой при исполнении желания необходимо еще раз вернуться сюда и отблагодарить, сейчас уже упоминается не всегда. Ветер лениво колышет ветви старой ели. Странно, но царящая здесь тишина словно изменяет ход времени, казалось, вот только успел зайти, осмотреться да пройтись меж деревьев туда-сюда метров двадцать, а полтора часа уже пролетело.
При соприкосновении со священными местами книжность остается где-то позади, священное место это точка, с которой тома Элиаде и Фрезера почти не видны. Выраженное слово теряет очертания и уступает место бессловесному восприятию. Здесь сложно не согласиться с классиком, некогда сказавшим – «назвать, значит ограничить». Похоже, древние понимали эту простую истину лучше нас и избегали создавать множество стереотипов, подобных современным религиозным или научным. Наверно потому и нет здесь противоречия между язычеством и христианством, если только вы не принесете его сюда в своей голове. Священные места – одни из немногих мест, где человек до сих пор, несмотря ни на что, может быть свободен.
Издалека это кажется небольшой еловой рощицей, но на самом деле это одно дерево, растущее из одного корня, но эффектно ушедшее ввысь несколькими стволами.
У священной рощи есть несколько признаков. Во-первых, это возвышенность, не обязательно самый большой холм, но всегда выше той точки, с которой сюда приходит человек. Во-вторых, это необычной формы могучие старые деревья. В-третьих, на стволах этих деревьев можно различить природные углубления, дупла странной формы и полузатянувшиеся затесы, сделанные рукой человека. Что они означают? Точно на этот вопрос может ответить только тот, кто их сделал. Иногда с рощами связываются легенды, порой довольно специфические, так священной стала одна из рощ на месте самосожжения старообрядцев. Но чаще можно встретить упоминания о наказании тех, кто осмеливался рубить деревья в священных рощах.
В рощу приходят, заветают.
Сейчас, во втором десятилетии XXI века, сложно не высказать слова благодарности исследователям-этнографам З.П. Малиновской и Н.С. Розову, запечатлевших на фото в 1926–1927 гг. вепсские священные рощи. Уже тогда, не культовые камни и родники, а именно священные рощи первыми попали в объектив и на фотопленку. На черно-белых фотографиях почти столетней давности видны часовни в окружении дерев. Архитектура каждой часовни индивидуальна, но все они выглядят основательно. Сейчас этот материал бесценен, поскольку позволяет увидеть многоплановую динамику изменения подобных мест. Часть этих рощ уже забыта, а ближние деревни растворились под сокращением «ур.» на картах, но другие все также посещаются жителями окрестных деревень, в них снова отстроены часовни.
Священные рощи вполне можно назвать «доэкологическими заповедниками». Но в отличие от современных заповедников, т.е. выделенных природных территорий, куда люди законодательно ограничили проникновение собственной суеты, священные рощи через традиции, суеверия, фольклор взаимодействовали с людьми, сохраняя и передавая знания о Мире. Конечно, они сохранялись не хуже, чем сейчас заповедники, без всяких законов, но это не было просто «сохранение ради сохранения», приоритеты были расставлены несколько иначе. Природу не было нужды «охранять», поскольку в ней жили, и разрушать собственный дом вряд ли придет в голову.
Верхушки деревьев на Бесовой горе. Когда-то здесь тоже была священная роща с часовней, о прошлом напоминают лишь развалы камней и эти странные деревья.
Священные места это всегда водораздел, причем проходящий не между абстрактными «профанным» и «сакральным», а внутри каждого конкретного пришедшего сюда человека. Неважно о чем ты думаешь здесь, неважно, с чем ты сюда приходишь, но отсюда ты обязательно уйдешь другим, хоть немного, но уже не тем, кем пришел сюда. В этом нет никакой мистики, просто Мир здесь взаимодействует с человеком точно так же как и человек взаимодействует с Миром в других местах. Но понятен ли современному человеку язык, на котором говорит здесь с ним Мирозданье?
Почитаемый камень в часовне. На стенах иконы: «Моление прп. Серафима Саровского на камне», «Почаевская Богородица». Круг замкнулся.
Вячеслав Мизин, 2017г. Санкт Петербург. Специально для Merjamaa
|