Кострома - «Костёр» по офенски – с его длиннотой улиц, с высотой Каланчи, с широтой площади-«Сковородки», с величавой кондовостью торговых рядов, с горделивостью старинных фабричных корпусов, с веющей полузабытыми легендами особливостью древних храмов и модерновых особняков с магазинами, - остался позади.
Иду на тот берег Костромы-реки – Костромки…
Плотиной разделена реченька. Сверху не течёт – к низу не катится. Верх её – в русле сидит глубоко. Низ её – в пойме поднялся высоко. Заперта река стоит. Вспять не потечёт. И по ходу – нету ходу. Как же это всё перевернулось в естестве? Жутко и непонятно – до щекотки в темени…
Что за костромские Нидерланды? Для чего? К чему?
И вот: стою, вдыхаю сырой ветерок.
Смотрю по одну сторону – на море разливанное, на пляшущую по воде рябь, на задумчивых рыбачков, на примостившиеся у самой воды терема и избы…
Смотрю по другую сторону – на камыши по бережку, на мостки причальные, на сочные пойменные травы, на весёлое разнотравье верхового поля, прорезанного водоотводными каналами, на тучное довольство пасущегося на поле коровьего стада, на пышные вётлы и стройные берёзки…
Эка оно: вроде и насилие над ландшафтом и Природой… Но что-то до боли родное проявляется и в первом пейзаже, и во втором!
О, да это ж воплощённые реминисценции на тему многочисленных обширных древних озёр Верхневолжья (ныне заболоченых и полузаросших), у самых берегов которых селились наши далёкие предки-рыбаки!
А с той стороны плотины – тоже реминисценции, но уже на тему изобильной Голландии… Или, что вобщем-то тоже самое, некогда – в старину, обильных влагой речных долин – но родного Верхневолжья, освоенных нашими предками-скотоводами!
Итак, окунувшись в воплощённую древность, пересекаю Костромку посуху и достигаю того берега, что некогда прозывался Мерьской стороной.
То, что это берег иной, со своим особым настроением и нравом, с подпитываемой вековыми традициями энергетикой, почувствовалось сразу.
Степенно, словно дозором, вдоль берега прошествовало козье стадо. Хозяйка коз шла, что-то пристально выглядывая в траве. Под окнами домов стоят авто. А вот выходит молодуха с пацанёнком, выводит велосипед, сажает ребёнка в корзину багажника – и покатила…
Вот у магазина собралась компания мужиков, явно завсегдатаев «этого дела». Что-то по-порядку обсуждают. Серьёзные товарищи. Правда, с какой-то неизбывной грустью во взоре.
А вот, на кромке полей, собрались кумушки. Им тоже есть что обсудить. Одна посмотрела. О, сколь о многом говорит этот взгляд! Здесь и грусть, и надежда, и что-то глубоко потаённое…
Иду дальше. Встречаю весёлую бабушку с корзинками.
Да, люди здесь без дела не сидят.
И обустроить свою жизнь умеют: скромно, но со вкусом. Капустные грядки, переходящие в цветники. Капитальные краснокирпичные дома в два этажа (либо – низ каменный - верх деревянный) постройки столетней давности.
Вот такого уровня зажиточности достигли местные селяне ещё больше века назад! И даже теперь редко когда обгоняют тот уровень.
Встречаются дома поскромнее. Но и они выделяются необычностью конструктивного решения. Приподнятая на столбах крыша делает чердак функциональным помещением: практически, «антресоли». Здесь может разместиться и мастерская, и сенник, и летняя спальня.
Любопытно, что сараи-ледники в Закостромье строили не возле домов, а отдельной улочкой на выезде из деревни.
улица ледников в Колебине
Зачастую, это напоминает известные из археологии Верхневолжья улицы полуземлянок.
Пройдя по улицам некогда зажиточных (да и теперь не бедных) селений, выхожу на простор костромской низины. Древние речки и протоки оставили там и тут ряд небольших озёр. Вот озеро Мерьское. В тихой заводи Мерьского озера вода изумрудного цвета и кругом живописные заросли и камыши двухметровой высоты.
Протока Узокса – приток Костромы – довольно полноводна.
А вот – озеро у дер.Тепра.
О том, что часть костромской низины находится ниже уровня Костромского водохранилища и потому переувлажнена, свидетельствует многое.
И затапливаемые по весне участки огородов.
И весенние разливы на полях.
И, как следствие, буйство травостоя в летнюю пору.
Не даром так хорошо откормлены местные красавицы-бурёнки костромской породы.
И так хочется верить, что жители этого благодатного, сочащегося молоком и изобильного рыбой, – некогда мерянского! – «острова» каждый по-своему счастливы…
|
