Древняя племенная религия карел мало изучалась российскими историками. Между тем по этому вопросу сохранилось немало материалов в памятниках фольклора, археологии, этнографии и в небольшом количестве в письменных источниках.

Карельская племенная религия сложилась в условиях первобытнообщинного строя и без помех развивалась до XIII—XIV вв., т. е. до начала проникновения христианства. Многие пережитки карельских первобытных верований сохранялись в глухих лесах северной Карелии на протяжении столетий средневековья и почти дожили до наших дней. В настоящей статье мы затронем одну сторону древней карельской племенной религии — заупокойный культ. Изучение этого культа дает интересные материалы для освещения некоторых явлений, общих для религии многих финно-угорских народов. Для нашей цели мы привлекли данные археологии, этнографии и частично фольклора. Прежде всего мы использовали результаты произведенных в конце XIX в. финскими археологами Швиндтом и Гейкелем раскопок нескольких могильников периода распада первобытно-общинного строя в Карелии.(1)

Раскопанные Швиндтом и Гейкелем могильники не имели заметных внешних признаков — курганов или каменных насыпей;(2) над могилой на поверхности земли устраивалась лишь небольшая вымостка из камней.(3) Господствующим обрядом погребения было трупоположение. Могильная яма имела  глубину всего 0.5—0.6 м;(4) в яму ставился четырехугольный деревянный сруб.(5) Покойника хоронили в праздничном наряде, вместе с некоторыми принадлежавшими ему вещами.(6)

Скелеты в погребениях найдены в вытянутом положении, головой к северу и ногами на юг. Таким образом лицо покойника было обращено в сторону юга, в сторону света, дня, солнца.(7) Интересно, что по наблюдению Швиндта и сами могильники были расположены обычно на песчаных всхолмлениях, имеющих наклон в сторону юга.(8) В карельских могильниках было обнаружено несколько совместных захоронений. Так, в могильнике Ховинсаари найдены два совместных захоронения мужчины и женщины (мужа и жены).(9) Попытаемся выяснить, какие представления были связаны с отдельными чертами карельского погребального обряда.

Всякий погребальный обряд имеет своей целью подготовить покойника к загробной жизни. По данным этнографии известно, что у всех финно-угорских народов на ранней стадии развития загробная жизнь представлялась несколько видоизмененным подобием земной жизни.(10) В могилу карела клались орудия и оружие, которыми умерший чаще всего пользовался при жизни. Так, в мужских могилах найдены косы, топоры для рубки леса, конские удила, копья, боевые топоры, наконечники стрел (в том числе наконечники с затупленными концами для охоты на пушного зверя); в женских могилах найдены пряслица (от прялок), мотыги, серпы, ножницы для стрижки овец.(11) Очевидно предполагалось, что после смерти в загробном мире, мужчины будут косить траву, рубить деревья, охотиться, сражаться с врагами, а женщины будут прясть, обрабатывать землю, жать хлеб, стричь шерсть с овец и выполнять другие работы, обычные для них в земной жизни.

Покойника для погребения облачали в его лучшие одежды и надевали на него все принадлежавшие ему украшения, вероятно, для того, чтобы он в наиболее выгодном свете предстал перед богами загробного мира.

После погребения умершего у карел, как и у большинства других первобытных народов, устраивалась тризна, которая совершалась, по-видимому, над еще открытой могилой. Нередко в жертву приносилось целое животное (очевидно, принадлежавшее покойнику): овца, собака, бык, свинья, лошадь. Мясо жертвенного животного съедалось тут же, над могилой. Считалось, что в этой трапезе принимает участие и сам покойник;(12) вероятно, поэтому посуда, которой пользовались во время тризны оставлялась в могиле, вне сруба. После тризны могила закрывалась,' и над ней устраивалась небольшая вымостка из камней.(13) Камни вымостки обычно сильно закопчены и покрыты трещинами - между камнями залегают зола, угли, кости животных, черепки глиняной посуды.

Всё это свидетельствует о том, что и после погребения здесь устраивались поминки. Обычаи устройства поминальной тризны над могилой умершего родственника сохранялся у карел в Карелии до наших дней.(15) В Карелии  ещё в конце 19в. на кладбищах в глухих районах почти над каждой могилой можно было найти горшки, изготовленные из необожжённой глины; во время похоронной церемонии в этих горшках находилась жертвенная пища, в них же жгли бересту, разные масла и т. д. После похорон эти горшки несколько раз наполнялись пищей для покойника. (16)

Для изучения первобытных верований наиболее интересны представления карел о погребальном сооружении как о «доме для мертвого». Такие представления имелись в древности у многих народов, но на карельском материале они могут быть прослежены особенно явственно.

Как уже сказано, в карельских могильниках в каждую могильную яму обычно помещался сруб из одного или нескольких венцов; сруб обычно был около 2 м длиной и (если могила предназначалась для одного покойника) 0.6 м шириной. В некоторых случаях над срубом устраивалась дощатая крыша.(17) В наиболее развитой форме (встретившейся в нескольких могилах) это сооружение имело не только крышу, но и пол из досок, вместо пола на дне сруба иногда бывала разостлана звериная шкура или же настлан слой глины (подражание глинобитному полу).(18) Это сооружение представляло собой прямое подобие обычного крестьянского дома; в таком «доме» должна была, очевидно, протекать загробная жизнь умершего.

Аналогичные представления прослеживаются в Карелии и по этнографическим данным. В глухих районах северной Карелии в конце XIX в. можно было видеть на старых кладбищах небольшие бревенчатые «домики для мертвых», вынесенные на поверхность земли; эти домики представляли собой глухой сруб из нескольких венцов и были снабжены двускатной крышей. (19) К коньку крыши часто был прикреплен резной деревянный столбик, в свою очередь имевший маленькою двускатную крышу. (20) Иногда этот столбик ставили рядом со срубом. (21) С течением времени обряд, видимо, несколько упростился. Вместо сруба со столбиком над могилой стали воздвигать только один столбик, сделавшийся символом «домика мертвых».

Подобные могильные столбы с двускатными крышами и богатой орнаментацией были широко распространены в Карелии еще в XIX в. (22)

Можно проследить и другую линию развития того же обряда. Уже в XII—XIII вв. вместо устройства целого «дома для мертвого» большей частью ограничивались символическим изображением этого дома в виде сруба из одного венца. Обычай опускать в могиу сруб из одного венца сохранялся в отдельных районах Карелии до конца XIX в.(23) В других районах вместо могильного сруба могилу стали окружать венцом из бревен, лежащим на поверхности земли.(24)

Интересны также имеющиеся в кексгольмских могильниках элементы распространенного у многих северных народов древнего культа ладьи. Культ ладьи хорошо прослеживается в карельском эпосе. В XVI руне «Калевалы» рассказывается о путешествии Вяйнямёйнена в загробный мир — в царство Маны (царство Маны, или Манала, и царство Туони, или Туонела, — различные названия загробного царства). По представлениям карел (как явствует из этой руны), загробное царство отделено от мира живых глубокой рекой (протоком, проливом). Подойдя к этой реке, Вяинямёйнен увидел на берегу «дочку Маны» и стал ее просить перевезти его на лодке на другой берег, в загробное царство. После долгих уговоров Вяинямёйнен добился своего, и Дочка Маны едет в лодке, Вяйнямёйнина седою Чрез пролив переправляет, Перевозит через рек}-.(25)

По верованиям карел, такое же путешествие должен совершить каждый умерший. Во время своею посмертного пути каждый покойник должен переправиться в ладье через рек), отделяющую загробное царство от остального мира.

Священная ладья нашла свое отражение в погребальном культе. Погребения в ладье, подобные норманским погребениям VIII—X вв., в западной Карелии не обнаружены.

Но в нескольких карельских могилах были найдены заклепки,(26) которыми обычно в те времена скреплялисъ борта лодок. Известный шведский археолог О. Монтелиус, неоднократно встречавший в скандинавских погребениях эпохи викингов отдельные заклепки, трактовал эти заклепки как символ погребения в ладье.(27) Такая трактовка была принята большинством исследователей для карельских могильников(28), в том числе А. Хакманом. В одном из могильников близ Ховинсаари Швиндт раскопал два по гребения XIII в., в которых трупы оказались положенными в выдолбленные бревна.(29) Эти бревна, по-видимому, символизировали собой лодку, причем лодку древнейшего типа, так называемую однодеревку (выдолбленную из одного ствола дерева). Подобные гробы изготовлялись в глухих районах Карелии до конца XIX в.(30)

В XIX—XX вв. в Карелии сохранялась и другая пережиточная форма культа ладьи: вместо домиков или столбов в некоторых районах над могилами ставились перевернутые или распиленные на две части деревянные лодки.(31)

Своеобразную пережиточную форму культа ладьи обнаружил в 1930-е годы финский этнограф Хирсьярви на кладбище начала XX в. вблизи Суистамо.(82)  Там, на одной из могил, на вершине двускатной крыши, покрывавшей обычный православный деревянный крест, была сверху прибита вырезанная из дерева миниатюрная модель лодки с веслом. Связь культа ладьи с погребальным культом вполне объяснима данными карело-финской мифологии. Заклепки и похожие на лодки гробы символизировали собой ту ладью, которая должна будет перевезти покойника через реку мертвых в загробный мир.

В условиях Карелии с ее бесконечными лесами и бездорожьем лодка до начала XX в. являлась исключительно важным средством передвижения, средством связи с внешним миром; кроме того, в неплодородных карельских землях главным источником существования было рыболовство, т. е. лов рыбы с лодок. В связи с этим возможно и второе объяснение важной роли культа ладьи в погребальном обряде карел. Поскольку загробная жизнь представлялась каким-то подобием земной жизни, карельский крестьянин, на земле не расстававшийся с лодкой, должен был захватить с собой лодку и для жизни «на том свете».

Таким образом, основываясь на археологических и этнографических данных, можно восстановить ряд важных черт древней карельской языческой религии. Вместе с тем эти данные позволяют проследить происхождение и развитие некоторых общих явлений в области заупокойного культа эпохи первобытно-общинного строя.

И. П. ШАСКОЛЬСКИИ. Ежегодник музея истории религии и атеизма 1, 1957 М.-Л.