Однажды в пасхальную ночь 1334 года галицкому князю Федору Семеновичу и игумену Афанасию явилось знамение. Увидели они на северо-западной стороне “свет велик сияющ аки заря” и услышали “глас с небеси”. Князь снарядил экспедицию в поисках чудесного места и однажды, на таежном берегу реки Костромы путешественники увидели чудесную лань. На месте этом князь повелел воздвигнуть церковь Воскресения основать монастырь. Невдалеке от чудесного места обнаружены были соляные источники.
Соляные варницы мог построить любой предприимчивый человек, и очень скоро вокруг монастыря вырос богатый посад. Так начинался город который вначале именовался просто Соли, потом - Соли Галицкие; ныне он - Солигалич. Россия расширялась, открывались новые соляные месторождения, введена была государственная монополия на соль, отчего галицкие соли в конкурентной борьбе проиграли. Местные колодцы и варницы были закрыты и переданы во владение купцу Кокореву, который в 1832 году предпринял бурение скважины.
На глубине в 101 сажень была обнаружена минеральная вода в большом количестве, целебные свойства которой были подтверждены специально присланным из столицы молодым ученым Александром Бородиным, будущим великим композитором. Вскоре в Солигаличе было основано водолечебное заведение, которое существует и сейчас под названием “Санаторий имени Бородина”. Галицкие соли получили вторую жизнь.
И одновременно город и уезд существовали в другой ипостаси: из-за особенностей занятий населения местность эта получила название “бабьей сторонки”…
Татьяна
Татьяну Валентиновну Солдовскую можно назвать счастливым человеком. Одиннадцать лет Солигаличский краеведческий музей имени Невельского (мореплавателя, уроженца города), директором которого она является, был закрыт и теперь он наконец возродился в новом помещении, доме купца Завьялова. Прежнее помещение, собор Рождества Пресвятой богородицы, передано церкви.
Татьяна Валентиновна сама удивляется, как все в истории повторяется. Солигалич всегда был маленьким городком, население которого не превышало 4 тысяч. В уезде, в деревнях жило гораздо больше народу и мужики занимались отхожим промыслом. “Отходы” начались еще во времена Ивана IV, и в XIX веке одновременно вне родного дома находились до 15 тысяч солигаличан (точнее, жителей уезда). Занимались в основном строительством; солигаличские каменщики, печники, плотники - ценились, их умение и труд использовались при строительстве Архангельска, белокаменной Москвы, Петербурга. Многие мастера не возвращались домой годами и основные тяготы по ведению домашнего хозяйства, да по и управлению жизнью в деревнях (в городе все-таки правил воевода) ложились на плечи женщин.
Оттого Солигаличский уезд издавна прозывался “бабьей стороной”. Местные женщины не знали одного из бичей России - домашних побоев, они решали все финансовые вопросы, распоряжались судьбами детей.
И вот сейчас “бабья сторонка” возвращается. Дело в том, что значительная часть местных мужчин уезжают на заработки в Москву и Петербург - на строительство. Говоря современным языком, они - гастробайтеры:
- ...И никто сейчас не оценивает масштабов нынешнего отходничества. Я думаю, сейчас около трети солигаличан ездят в столицы. Многие из них не бросают основной работы, они на стройках подрабатывают, поэтому вообще общее число “отходников” сосчитать сложно. Я знаю точно, что многие из моих знакомых в данный момент там... и, что важно, не только молодые, но и старые поехали зарабатывать. А некоторые целыми семьями в отход уходят. Так-то...
- Но в чем причина?
- А здесь у нас с работой плохо. Известковый комбинат, самое большое наше предприятие, трудно назвать градообразующим: на нем всего-то 200 человек трудится. Для мужчин самое выгодное занятие - это лес, но нужно иметь большие связи, чтобы этот лес реализовывать. А женщине у нас вообще найти работу нереально…
Галина
Должность Галины Ивановны Князевой по самому определению проблемная. Она - председатель районного Комитета природных ресурсов и охране окружающей среды. А, с недавнего времени ведомому ей комитету, опередив административную реформу наверху, присоединили еще и функцию защиты труда. “Теперь мы защищаем все, что можно” - так шутит Галина. Но разговор наш был не о труде, а об экологии.
Солигаличский район - край не только “бабий”, но и лесной. Много раз я слышал мнение людей о том, что лесорубы от леса живого места не оставляют, и, естественно, меня прежде всего меня интересовало, соответствуют ли слухи действительности:
- Расчетная лесосека у нас вырубается примерно на 40% по лиственным породам, и на 70% - по хвое. Но самая беда в том, что лес вырубается вдоль дорог, у населенных пунктов, а в глубине лес перестойный. С недавних пор леса у нас стали еще и отдаваться в аренду. Несколько фирм арендовали большие участки леса, и по условиям договора они должны не только заготавливать лес, но и проводить лесовосстановительные предприятия. Но...
- Что, не выполняют условий?
- Выполняют, но скверно. И с рубкой у них плохо, и с лесовосстановлением. А в наши права не входит полноценная проверка тех лесов, которые взяты в аренду. Этим занимается государственный лесхоз. Мы недавно участвовали в проверке арендаторов и нашли грубые нарушения при разработке делянок (они уничтожают подросты и не соблюдают “волока” и “пасеки”).
- Наказали?
- Да. Но не мы. То ли три, то ли пять тысяч их руководитель должен заплатить штраф. Понимаете же, что это - капля по сравнению с их доходами... Вот я сейчас поднимала вопрос в Управлении природных ресурсов: имеем ли мы право проверять лес? Там сказали: “Контроль - внутриведомственный...” И что получится, если все происходит в “междусобойчике”?..
Кроме леса, у Галины, конечно же, много других проблем. Самая трудная проблема - утилизация отходов, и прежде всего отходов древесины:
- Стружка, опилки, горбыль, - все это вывозится на городскую свалку и догнивает из-за отсутствия вторичной переработки. Мы выходили на предпринимателей, предлагали использовать опилки для отопления, но это в наших условиях не будет окупаться, так как для рентабельности нужно 12 тонн опилок в сутки, а мы вышли только на 7 тонн. И еще для этого надо закупать специальные котлы. Но кое-какие подвижки у нас есть: частные предприниматели начали заниматься углежжением (получают древесный уголь).
Другая городская проблема - канализация. Строятся новые частные дома, закапывают бочки, - и из них все в почву просачивается. Мы еще счастливы, что в прошлом году смогли-таки пустить городской коллектор, очистные сооружения. Для этого мы толкались во все двери, пытались войти в программы - областные или федеральные. Вот, смогли войти в программу “Отходы”, и теперь будут строить новую свалку, а то от старой появилась угроза подпитки грунтовых вод...
Совегане
Совега состоит из нескольких деревень, раскинувшихся по живописным холмам. До райцентра по прямой сорок километров, но дорога сюда появилась относительно недавно — в 1982 году. Строилась она тяжело: прорывали болото до твердого грунта и засыпали песком. До того расстояние это преодолевалось при помощи... самолетов. “Кукурузники” исправно бороздили небо над болотами и в день самолет мог делать по три, а то и пять “ходок” туда и обратно. Билет же стоил “рупь”. Сейчас эти времена вспоминаются с легкой ностальгией, особенно, тот момент, что на Масленицу для совеган устраивалось бесплатное катание по небесам с показом родного угла “с птичьего полета”. Эх, времена...
До авиационной эпохи перемещения осуществлялись по рекам. Речка Совега, давшая название этому кусту деревень, соединившись с Водопойницей, втекает в речку Вою. Воя вливается в Ихалицу, которая впадает в Сухону, переходящую в Северную Двину, впадающую в Белое море. Нынешние старики рассказывают, что сами они в молодости именно этим путем осуществляли связь с внешним миром. Сегодня на Совеге проживает 428 человек, жилых дворов в 12 деревнях насчитывается 176. Кстати, местные жители носят всего пять фамилий: Серогодские, Завьяловы, Морозовы, Дудины и Поповы.
Два момента здесь особенно примечательны. Первое: на Совеге нет замков. “Накладку” (палку) на двери поставят — и все видят, что хозяев нет дома. Второе: здесь принято друг друга именовать по имени-отчеству. Без шуток. Испытав прелести подобного уважительного обращения я задумался ненароком: а вдруг прав один из наших “отцов нации”, утверждающий, что нет Отечества у того, у кого нет отчества? Так и мы поступим: поименуем героев по имени-отчеству. Интересен каждый из совеган, но мы познакомимся только с несколькими из них; надеюсь и вам эти люди покажутся занимательными.
Серафима Ивановна
По правде говоря, внешней красотой совегане не отличаются. Зато им есть резон гордиться легендой о своем происхождении. К тому же, это не легенда вовсе, а быль: поселение в болотах основали беглые бандиты из группировки “полевого командира” 17 века Стеньки Разина. При разгоне мятежников основатели Совеги спрятались в болотах и начали потихоньку окультуривать их, превратившись в оседлых крестьян. Отсюда и маленькое количество фамилий, и большое число легенд.
Серафима Ивановна Морозова их собрала и попыталась “отсеять зерна от плевел”. Была на Совеге церковь — Христорождественская — там много документов хранилось, но ее сломали, а бумаги растерялись. Так что, только устные предания сохранились. Жили здесь бедно, но — свободолюбиво. Рабства не знали, то есть, крепостного права. Выращивали пшеницу, по 50 центнеров с гектара. Один агроном в начале века, побывав здесь, заметил, что лучшее возделывание земли встречал только в Пруссии. Сейчас урожайность — дай бог 5 центнеров, как везде, к сожалению. 38 ветряных мельниц держали. Две из них сейчас в музее, в Костроме.
В этом году исполняется двадцать лет музею который Серафима Ивановна создала при школе. В просторной комнате собрано все, что может хоть что-то сообщить про жизнь Совеги и совеган. На каждой вещи — крупная табличка с именем дарителя. Может быть, и без системы все разложено, но, без сомнения, с любовью.
Еще одна черта, которую я подметил в Серафима Ивановне, присуща одновременно всем здешним обитателям. Я имею в виду равнодушие к религии. Нет, они не атеисты, праздники православные чтят, но особенно не сетуют на то, что красивейший храм нарушили, а еще одну часовню увезли вместе с мельницами в Кострому. Так и говорят: “Пускай люди любуются — нам не жалко!”
Марья Евгеньевна
Теперь добавлю ложку дегтя. А то вы подумаете, что я рисую некий потерянный рай земной. Перед нами предстает другая пожилая женщина, Марья Евгеньевна Морозова. Сидит она одна в своей избе и вышивает полотенца (когда от ухода за скотиной освободится). Любит она эти полотенца вышивать. А дети все уехали. В большой мир. Тяжело, конечно, 75-летней женщине одной.
— Не жалко, что дети с Совеги уехали?
— Я дак все в колхозе. Всю жисть. А воспитала семерых. Дак вот, молюся — что уехали! Ростила их — и говорила: не хочу, чтоб оставались! Нельзя мучится на колхозе, пусть на народе живут на царствии небесном...
— Ну, прям так уж и царствие небесное...
— Вот там у вас жистя хорошая, а у нас — что-от?
— И не приезжают, дети-то?
— Сережка только один приезжает, за картошкой; я тогда от-вопрос перед ним поставила: не быть тебе дома — и все! Хорошие были у меня робята. Умные, подчинялися... Грубо, одним словом воспитывала. Тока, дома мало были...
— А если б, Марья Евгеньевна, довелось бы вам второй раз родиться, родились бы здесь?
— Не стала бы в этом худом углу жить. А тут что дак? На шарашку, на пьяную глядеть?
И многие из вас с этой пожилой женщиной согласятся. Особенно, насчет “пьяной шарашки”. Эх, и крепко у нас в деревнях “закладывают за воротник”...
Но разве, в городах — меньше?
Светлана Владиславовна и Владимир Юрьевич
Эта молодая семья типична, за исключением того, что оба — не выпивают. Хотя, их мужеству впору позавидовать. В том смысле, что при нынешнем колхозном запустении трудно не запить. Светлана Владиславовна Морозова, вообще-то, учительницей работает. Но начальную школу в их деревне Токарево закрыли, приходится теперь за пять километров на центральную усадьбу ходить на работу. Жалко, конечно, что закрыли: еще бабушка ее, Александра Александровна в ней учительствовала, а по ее примеру и Светлана Владиславовна с детства только преподавателем и мечтала стать. Так что теперь восьми детишкам школьного возраста из Токарево тоже суждено топать эти пять километров. Да и свои детишки Морозовых — Роман и Виктория — к школьному возрасту приблизились.
Владимиру Юрьевичу еще труднее, чем жене. Его услуги, как механизатора колхозу не очень-то нужны. Работы нет. Выручает умение охотника и рыболова, да собственное хозяйство: бык, корова, свинья, восемь овец и куры. Сынишка, между прочим, все равно мечтает, как и папа, трактористом стать (как, в общем-то, и все деревенские пацаны). А вот дочка — продавщицей. Потому что магазин теперь — единственный островок цивилизации в Токареве.
Ольга Александровна
Есть такая пляска: “совеганкой” называется. Местная, так сказать, достопримечательность. Характеризуется она не столько движениями, сколько особенным наигрышем на гармонике-хромке. Но гармонистов становится все меньше и меньше. Теперь даже на Масленицу, когда решили провести конкурс по “совеганке”, только один претендент на приз (бутылка, естественно) и нашелся.
Конкурс на лучшую лошадиную упряжь получился веселее: как-никак восемь претендентов нашлось, постаравшихся украсить своих лошадок. А что касается доставания приза со столба (догадайтесь с одного раза: какого), то здесь мужики проявили заметную смекалку и коллективную сообразительность. Не будучи способными подняться по скользкой морозной древесине, они выстроили настоящую цирковую пирамиду из пяти (!) человек — и достали-таки ею, родную.
Заканчивалось все, как водится, застольем. Пока взрослые пировали, в уголке, незаметно совсем, маленькая девочка — Оля Завьялова (простите — Ольга Александровна), тихонько перебирала кнопочки на гармошке. Отвлекшись от развеселого шума, я прислушался. А ведь как ладно, красиво получалась у нее мелодия! Тихо, только...
А за окном, почти заметенном сугробом (зима еще и не думала уступать дорогу весне) уже сгустились сумерки. Молодой месяц слегка проглядывал сквозь золотящиеся облака. Девчонка, поглядывая в окно, старательно подбирала мелодию “совеганки”. “Неужели, — мелькнула у меня в голове, — все это когда-то уйдет и цивилизация окончательно и бесповоротно всосется в Совегу, как и во все остальное, что попадается ей на пути?”
Я встряхнул голову и отшвырнул дурные мысли подале. Эх, улетайте прочь бесы всякие, что там будет — время покажет! Просто — веселится будем:
“...Подавайте нам гулянку,
Мы назад не повернем, Отчубучим совеганку, Дробанем — дак дробанем!”
