Реконструкция жилища 11-12 веков.

Алабужское, или Пеньковское, городище расположено на правом берегу Волги, в двенадцати километрах ниже г. Плёса Ивановской области. Городище было впервые упомянуто в сводке В.Г. Пирогова в 1890 году, в дальнейшем оно было частично исследовано Ф.Д. Нефёдовым, Л.А. Евтюховой и О.А. Кривцовой-Граковой. Достаточно подробное описание и план при подготовке свода памятников в 1988 году представил К.И. Комаров. С 1989 по 1997 год почти вся площадь памятника была исследована раскопками Плёсской экспедиции под руководством автора .

Поселение представляет собой классическое городище мысового типа, отделённое от напольной части валом и рвом. Со стороны наименее глубокого, восточного оврага первые поселенцы возвели 50-метровый длинный дом, который служил дополнительно крепостной стеной (около IV в. до н.э.). Эта столбовая постройка не раз горела (достаточно отчётливо прослежены три строительных горизонта). Но в VII веке н. э. планировка поселения была кардинальным образом изменена: на месте длинного дома был возведён дополнительный к основному, южному, крепостной вал, а жители переместились в отдельные срубные дома.

Следы первых алабужских изб удалось проследить в центральной части городища. Они располагались в ряд, почти по продольной оси площадки поселения. Поверхность здесь была относительно ровной, и, следовательно, наиболее удобной для сооружения жилищ с земляными полами. Постройки представляли собой квадратные в плане срубы с креплением брёвен «в обло». Размеры были небольшими: длина стены, как правило, составляла от 3,5 до 3,8 м. Сруб устанавливался не на фундамент, а прямо на поверхность земли.

Пол в древнейших избах был земляной. Для того чтобы сделать его ровным и «чистым», внутри сруба делалась выборка верхнего слоя земли до светлого материка (супеси или суглинка). Иными словами, в доме выбирался более древний культурный слой и природный перегной; этим, как представляется, устранялся потенциальный источник пыли в жилище. В результате во время раскопок на месте построек читались квадраты материковых впадин (строители заглублялись на 5-10 см в материк). Впадины довольно точно указывали внутренние размеры построек даже в тех случаях, когда следы нижних венцов в раскопе не сохранялись (рис.1).

Рис. 1. 1. Точильный брусок. 2. Фрагмент пряслица. 3. Нож железный.
4. Керамическое изделие (заготовка бусины).

Интересной конструктивной особенностью древнейших изб стало устройство небольшого тамбура на входе в жилище. Его ещё нельзя назвать сенями (если под сенями подразумевать хоть сколько-нибудь значительное по размерам холодное помещение). И длина, и ширина тамбуров Алабужского городища обычно составляли от метра (или чуть менее метра) до полутора метров. Конструкция столбовая (на неё указывали ямки от вкопанных столбов).

Два входа призваны были смягчить резкость перехода с уличного зимнего мороза в микроклимат жилища, то есть «держать тепло» в доме. Дополнительным утеплением проконопаченного жилища служила, вероятно, обмазка стыков брёвен сруба глиной, а также присыпка снегом стен в зимнее время (традиция сохранялась и в XX веке).

Тепло в доме обеспечивала каменно-глиняная печь, возводившаяся прямо на материковой поверхности, на что указывало обычно пятно прокала материка и характерные остатки (угли, зола, расколовшийся под воздействием огня булыжный камень, куски обожженной глины). Остатков печных подов не встречено, но на городище достаточно плотный материковый суглинок, который мог служить хорошей опорой и для стенок печи, и для горшка, что ставился в печь.

Реконструкция плана жилища 7 века.

Возникает вопрос: как топили эту печь? О запасе напиленных и наколотых дров речь, разумеется, не идёт. Дрова «секли» втульчатым топором-кельтом с нешироким лезвием и не очень прочной рукоятью. Подготовить запас дров нужного размера (коротких, под длину истопки) представляется проблематичным. Нелишним будет вспомнить, в таком случае, эпизод из скандинавской саги, где указывается на традицию европейского северо-запада.  «Огонь был разведён так, как было принято в этой стране: был зажжен один конец бревна, и от него постепенно сгорало всё бревно» .

В нашем же случае нужно принять во внимание округлый прокал на месте алабужских печей, что позволяет предположить, что в жерло округлой печи вставляли несколько достаточно длинных жердей, и затем, по мере  прогорания концов, постепенно вдвигали жерди в топку. Земляной пол в данной ситуации уменьшал опасность пожара и давал возможность частично выпускать огонь наружу, из печи (например, для освещения жилища). Угли собирались внутри печи для последующей медленной отдачи тепла на обогрев или для тепловой обработки пищевых продуктов.

Видимо, использованием в качестве дров длинных жердей можно объяснить и тот факт, что печи в домах, судя по прокалу на материке, располагались напротив входа в жилище. Кроме того, длинные жерди не позволяли развернуться в узком тамбуре, что заставляло устраивать вход в тамбур прямо напротив двери сруба. Вход этот мог закрываться меховой завесой из шкур животных (о таких писал Абу Хамид ал-Гарнати) .

Обитатели домов с земляным полом располагались около очага (печи) не на полу, а на деревянных нарах-настилах (в отдельных случаях в раскопе сохранились их следы). Нары возвышались над земляным полом  вряд ли более чем на полметра. Слой дерева и тёплая меховая постель, в сочетании с теплом от нагретой печи, надёжно спасали обитателей дома от холода. Должным образом устроенная отопительная система «по чёрному» позволяла находиться в помещении постоянно, вне зависимости от дыма. Это обеспечивалось наличием либо вытяжки в потолке, либо волоковых окон в самой верхней части сруба.

Сверху тепло в жилище «держал» земляной потолок (на перекрытие из жердей или расколотых брёвен настилались куски  бересты и насыпался слой грунта). От осадков спасала крыша, причём есть основания полагать, что ранние избы были односкатными. Они также накрывались жердями или расколотыми вдоль нетолстыми брёвнами. Это наиболее рациональный способ в тех условиях, когда ещё отсутствовала традиция «распускания» бревна на несколько досок с помощью пилы. Правда, если судить по тому, что писал Ал-Гарнати о жилищах северной части булгарских земель, потолки и крыши всё-таки могли сооружаться из досок. В подтверждение тому, на Алабужском городище найдено девять каменных клиньев («утюжков»); они позволяли пластать бревно на центральную доску и два крайних «горбыля».  

Рис.2. 1. Пронизка из листовой меди. 2. Бусина красная стеклянная. 3. Фрагмент пряслица. 4. Обрезок меди. 5. Фрагмент точильного бруска. 6. Фрагмент кругового сосуда с линейным орнаментом. 7. Фрагмент точильного бруска. 8. Нож с остатками деревянной рукояти. 9. Фрагмент костяного наконечника стрелы. 10. Скопление развалов и фрагментов лепных и круговых сосудов. 11. Бусина стеклянная глазчатая.

С течением времени, в IX-X веках, планировка крепости претерпела изменения и стала более удобной: дома переместились на края площадки, и за счёт этого переноса центральная часть городка освободилась для ремесленных работ и содержания скота.

Края городищенской площадки имели наклон в сторону оврагов, что не могло не затруднять строительство. Если оставлять земляной пол, причём иметь его ровным, то необходимо было сделать достаточно глубокую врезку в материк. Яркий пример тому – постройка № 3 расположенного в 120 км от Алабуги Поповского городища на р.Унже. Согласно описанию  А.Е. Леонтьева, эта постройка VII века с одной из сторон имела врезку в наклонную поверхность 60 см, с другой только 20 см .  Однако, как показывает и современный опыт, строительство жилища на подобных врезках влечёт за собой ряд неудобств, и на алабужском городище больших врезок не прослежено (только малые, под опечки). Для приспособления к наклонной поверхности сами жилые постройки здесь претерпели конструктивные изменения.

Поставить сруб на наклонной поверхности ровно, без перекоса, можно было, применяя подпорки разной высоты. Для этого использовались валунные камни, плахи или вкопанные столбы. Правда, возникал риск, что при слишком большом наклоне эти опоры могли под тяжестью жилища «поехать» вниз. Но в этом отношении интересен пример устройства опор одной из первых перенесенных на край городища построек. Те её углы, что располагались ближе к центру городища, опирались на вкопанные короткие столбики-стулья. Под те же, что находились ближе к оврагу, были выкопаны ямы, однако следов вкопанных столбов в них не оказалось. В ямы была засыпана галька, сцементированная жидкой глиной: фактически прототип железобетонной сваи. И уже на эти прочные основы были водружены подпорки крайнего нижнего бревна сруба, находящегося слишком близко к крутому склону.

Реконструкция жилища 7 века.

К жилищу, как и в прежние времена, пристраивался входной тамбур. А вот внутри дома наблюдались большие изменения. Пол был уже не земляной, а деревянный (врубный или опиравшийся на лаги). Соответственно, пол из горючего материала заставлял решать проблему безопасного размещения печи. Так печи стали возводить на опечке.

Лучше всего сохранился удлинённый опечек и остатки печи в одном из самых поздних жилищ  (1 пол. XII вв.) у западного края городища (рис.2). Размеры её составляли  ориентировочно 4,3 х 5 м, вход-тамбур столбовой конструкции размером 1,4 х 0,9 м располагался с северной стороны, а печь на опечке – напротив входа. Опечек срубный, сложен в обло, прямоугольной удлиненной формы, длиной не менее двух метров и шириной метр или чуть больше. Возможно, поставлен был на выровненную поверхность (небольшая врезка).  Отчётливо фиксировался и его юго-западный угол, а также то, что на нём стояла прямоугольная же трёхсторонняя (без стенки при устье печи) деревянная конструкция, внутри которой, как в каркасе, находилась глинобитная (с включением камня) печь.

Печь, таким образом, была уже не круглая в плане, а прямоугольная и удлинённая. Длинный же опечек указывает на прежний способ использования сечёных дров. Но, видимо, жерди-дрова использовались уже не такие длинные; можно было быстрее заготавливать укороченные, поскольку на смену топорам-кельтам пришли проушные топоры с более прочной рукоятью и более широким лезвием.

Печной под был ровным, глинобитным, на что указывают, в частности, следы волочения на днищах найденной в истопке посуды. Рядом с печью прослежены ямы двух разновремённых припечных столбов, которые, вероятно, подпирали полатья, располагавшиеся рядом с печью или даже частично над ней. В раскопе отмечены следы ремонта (или смены) отопительного устройства; вероятно, тогда же сменили и опорный столб полатей. Печь же своим устьем выходила за пределы полатей, где выше, в потолке, могло располагаться отверстие для выпуска дыма или даже более сложное вытяжное устройство .

В полуметре от устья находилась линзовидная яма с заполнением из золы и угольков. Такие припечные ямы отмечены и в других жилищах.

О существовании постройки в самый поздний период жизни поселения убедительно свидетельствуют находки разноцветных стеклянных бус, среди которых - сложная глазчатая. Здесь же обнаружены следы занятий ювелирным делом: шлаки, обрезки листовой меди (бронзы) и изделие из неё: трубчатая пронизка. Заметим, что использование листового цветного металла отмечено на улице ювелиров плёсского домонгольского посада (XII - нач. XIII вв.).

Нельзя не отметить и богатую коллекцию керамической посуды в развале печи и вокруг. На 80 % посуда была лепной, на 20 % - круговой. На месте постройки, в частности, встречены фрагменты белоглиняной  круговой посуды с линейным орнаментом – аналогичные найденным в слоях домонгольского Плёса. Часть же лепных сосудов была подправлена  на гончарном круге и содержала в тесте, кроме дресвы, добавки шамота . Венчики зачастую имели утолщение по краю, встречался прочерченный от руки линейный орнамент.

Наряду с множеством атрибутов местной волжскофинской (мерянской) культуры, приёмы домостроения поздней Алабуги «перекочевали» в пришедший ей на смену древнерусский город Плёс, заложенный в 12 километрах, по ряду признаков, в середине XII столетия.

Автор: Павел Травкин, канд. исторических наук, археолог, этнограф.
Источник: Археология: история и перспективы. Яр., 2016. Вып. 7.