О том, что дерево — живое существо, мы вспоминаем редко. Особенно, если собираемся его спилить. Даже джиперы, проводящие в лесу если не бОльшую, то лучшую часть времени, тоже часто удивляются, когда узнают эту непреложную истину биологической науки. Меж тем, отношение к деревьям как к живым и даже одушевленным нашим соседям изначально заложено в традициях всех народов, живущих в лесной зоне. В том числе и у русских. Но постепенно христианская, а вслед за ней и марксистско-ленинская идеологии вытесняли из народного сознания эти представления, восходящие к языческим временам.
Впрочем, по счастью, не везде и не у всех.
Гармоничные отношения с природой и традиционное экологическое сознание, еще столетия назад объявленные пережитком прошлого, существуют, как ни странно, в человеческом обществе и по сей день. Особенно там, где насаждение новых религий не было излишне рьяным. При этом традиционное мировоззрение вбирало в себя и перерабатывало новые реалии, одновременно встраиваясь в них. В результате новые и старые верования переплетались самым причудливым образом, позволяя людям выстраивать гармоничные отношения с окружающим их миром и населяющими его существами. А также, что может быть еще более важно, с собственными представлениями об этом мире, что немало способствует поддержанию порядка в голове и душевному равновесию.
Край священных рощ
Одно из таких мест — Заветлужье, дальний лесной угол на стыке Нижегородской, Костромской и Кировской областей. Эта земля издавна обжита различными племенами волжско-финского происхождения. Считается, что из ныне живущих здесь народов первыми в междуречье Ветлуги и Вятки появились ассимилировавшие мерю, удмуртов и других своих родных предшественников марийцы. Те, что в древнерусских летописях именовались черемисами, и что периодически на взаимовыгодной основе поддерживали то одного, то другого князя в междоусобной борьбе, а позже включились в непростые военно-дипломатические отношения Москвы с Ордой. Они и в наши дни составляют значительную часть местного населения.
Лингвисты и этнографы относят нижегородских и кировских марийцев к отдельной северо-западной группе марийского народа. А сами они, в отличие от многих коренных жителей республики Марий Эл, явно тяготеющих к ставшим в последние годы снова модными традиционным языческим верованиям, в основном считают себя православными. И действительно, предки современных обитателей марийских сел Заветлужья приняли крещение по большей части в Елизаветинские времена в обмен на налоговые льготы и другие поблажки. Но, став христианами юридически и даже приняв сознанием новую веру, они не отказались от старой. Как и прежде они продолжали общаться с силами природы, лесными, полевыми и озерными духами, отправляясь на охоту, просили у леса разрешения забрать часть его даров… И при этом частенько крестились, входя в священную рощу.
Именно за этими священными рощами мы и отправились вместе с нижегородскими этнографами, проводящими у себя в области работу по нанесению на карту локально почитаемых объектов, в Тоншаевский район — самый дальний, если ехать на северо-восток. Самые известные из почитаемых рощ, или как их тут называют, Божьи леса — Кумал-матэ, кереметища или керемети, были описаны исследователями еще в девяностые. Некоторые даже получили статус памятников природы. Но тогда были найдены и отмечены не все.
Почитаемые рощи были у каждой деревни, каждого рода, каждой семьи.
Дело в том, что кереметей в марийском мире было очень много, и все они имели разный уровень сакрального значения в жизни живущих здесь людей. Почитаемые рощи были у каждой деревни, у каждого рода, а священные почитаемые деревья были у каждой семьи. Были и общие рощи, священные места межобщинного значения — на несколько деревень. Размер их поэтому мог быть совершенно разным. Кроме того, имелись специальные рощи и деревья — для особых случаев. К одним ходили, чтобы просить здоровья, к другим — по поводу урожая, к третьим — только вдовы, к четвертым — только взрослые мужики, к пятым — только старейшины и жрецы, ну и так далее.
Есть предание, что в этой роще возле деревни Ромачи похоронен Ош Пондаш — легендарный князь северных марийцев времен Ивана Грозного, воевавший с ним, а затем примирившийся и породнившийся после женитьбы на одной из родственниц царя. После смерти стал почитаемым божеством в Поветлужье.
Любое сохранившееся до наших дней старое дерево — стоящее отдельно или окруженное более молодыми, с некоторой долей вероятности может оказаться остатком целой рощи, даже если современные жители уже не помнят об этом. Люди уходили, переселялись с места на место, а их священные рощи оставались. Соседи туда не ходили и со временем могли забыть. А деревья продолжали расти…
Пересекая сырую луговину, и издали увидев огромную старую березу на краю более молодого леса, я не задумываясь взял азимут на нее. Во-первых, скорее всего, это было искомое кереметище под кодовым названием «Пеньки-2», а во-вторых, берёза эта могла бы в случае, если мы «сядем», послужить якорем для лебедки, благо тросов-удлинителей в избытке. Можно ли лебедиться за священную березу, координаты которой мы едем определять? Вопрос спорный даже при наличии корозащитной стропы. Но, разматывать лебедку, думая над морально-этическими аспектами, не пришлось: могучая береза сама не дала нам засесть и подпустила вплотную. Дело в том, что даже небольшая березка выводит за сутки через листья около двухсот литров воды, подсушивая излишне влажную почву вокруг себя. Сколько же тогда выкачивает такой великан и на какое расстояние простирает свое влияние?
Правда, когда мы подъехали и вышли, наш провожатый, мариец Вячеслав Тёркин, осмотрелся на местности и сказал, что приглянувшаяся мне береза к Божьему лесу отношения не имеет и, скорее всего, самое обычное дерево. А священная роща правее, в чаще за стеной елок. Доверять знаниям Вячеслава были все основания: он не просто сын Василия Тёркина, а самый авторитетный тоншаевский краевед и хранитель сельского музея в Ашкатах. И все-таки неспроста сохранилась та береза…
Если не знать, вычислить священную рощу среди других деревьев возможно не всегда: старые деревья умирали, новые поднимались, роща меняла свой облик. А место оставалось. Именно намоленное место, очевидно и есть суть священного леса. Несколько раз мы видели такие рощи, которым по рассказам жителей уже не одна сотня лет, а деревья растут сплошь молодые. И к ним тоже ходят. Или по-другому: священное дерево от времени падало, но оставалась молодая корневая поросль. Ее тоже продолжали почитать, как продолжение старого мудрого дерева. Ну и что, что она больше похожа, скажем, на липовый куст, чем на настоящее дерево: все равно — «матушка-липа». Более удивительно другое: в каких-то отдельных случаях общеродовую кереметь можно было перенести на другое место или продать другой деревне. Эти действа тоже обставлялись особыми ритуалами, память о которых, увы, сейчас осталась лишь в отрывочных сведениях. При этом из старой рощи в новую что-то переносили. Вот только что — никто здесь теперь и не знает.
Обереги для природы
Сейчас какие-то из Божьих лесов остались стоять отдельными островками в полях, другие скрылись внутри новых лесных массивов. Строго говоря, действующая или хорошо сохранившаяся роща должна быть прямоугольной формы и строго ориентированной по сторонам света. Большие рощи выбирали карты, то есть марийские жрецы. Обходили приглянувшиеся места, ночевали в них — и боги наконец указывали, где быть священному лесу и очерчивали его границы. Вокруг деревья можно было рубить на любые хозяйственные нужды, что и делали довольно часто, но не всегда. А внутри ничего из растущего трогать было нельзя, даже для украшения и обустройства священного места и розжига ритуальных костров: все стройматериалы и дрова сюда приносили извне. Не то, что рубить, даже убирать упавшие естественным образом деревья запрещалось. Также, как ломать хворост, собирать грибы-ягоды, рвать цветы и косить траву.
Даже лишний раз ходить в священную рощу без надобности не следовало.
Если пришел — значит потревожил природные силы, а если потревожил их просто так, низачем — они обернутся против тебя, ведь должен же быть какой-то выход для потревоженных и нерастраченных на благое дело сил?! Поэтому такие рощи были настоящими заповедными островками. До сих пор туда просто так не ходят и уж тем более ничего из пределов керемети не выносят. Там поддерживается естественный природный баланс, благодаря чему в рощах, да и вокруг них сохраняются редкие растения. Так, обходя одну из кереметей, мы вдруг вышли на целое поле орхидей. Пальцекорники Траунштейнера цвели практически сплошным ковром. А ведь это Красная книга России! Да и более распространенным видам, когда их не тревожат, тоже хорошо… Другая прекрасная роща с названием Грозная, растущая на вершине круглого холма, была сплошь окружена зарослями спелой земляники. Ну как тут было еще на подходе к Божьему лесу не пасть ниц?
Биотопы священных рощ охраняло традиционное знание, что трогать их нельзя, подкрепленное рассказами, что, мол, вот тут кто-то по недомыслию или жадности нарушил запрет — срубил рощу и дачу себе выстроил... А затем все участники рубки померли нелепой смертью — кого трактором переехало, кто в колодец упал, в кого молния посреди поля ударила. И родственники их тоже туда же... Ну и кому после этого захочется идти в божественный лес с бензопилой? Похожих историй — про разные места, разное время и разных людей с разной степенью жадности — за одну эту поездку мы услышали несколько. Жадность вообще всегда у марийцев, да и других лесных народов считалась большим пороком, наказуемым богами. В отношении к природе всегда было важно ничего не брать лишнего. Зачем? Понадобится в следующий раз — придешь и возьмешь. И грибы, и ягоды, и рыбу, и дичь. А то обидятся лесные боги — и в следующий раз не дадут.
Как вы рощу назоветеРоща Грозная, посвященная богу полуденного солнца Ош Кеце Юмо, широко известна среди марийцев даже за пределами Нижегородской области. В прошлом году 19 ноября там проходило всемарийское моление — приезжал главный карт из Йошкар-Олы. Роще приписывается могучая сила и с ней связаны особо строгие запреты, соблюдаемые до сих пор. Отсюда и название. В рощу можно ходить только в белом обрядовом костюме.
Вот и наш проводник Тёркин признался: «Случается порой ягоды-грибы на продажу собирать, но каждый раз у леса специального разрешения просишь…» Сам Вячеслав адептом язычества себя не считает. Скорее даже наоборот, опасается невзначай таковым стать. Поэтому и не держит у себя в музее магических предметов, принадлежавших старым жрецам-картам, и внутрь священных рощ не заходит, и нам не советует. А то, говорит, пристанет марийская вера. А она строгая. Ответа попросит — а ты и не будешь знать, как себя вести. Накажет. Так что лучше с ней дела не иметь. По той же причине люди здесь не советуют брать что ни попадя в брошенных домах. «Дома ведь с заклятьями ставили. От пожара, от лихих людей и других напастей. Там всякие предметы могут быть, в которых марийская вера живет. А мы обращаться с ними не умеем.» И действительно, при обследовании выстроенного в 1928 году дома в деревне Горинцы, в котором остановилась наша экспедиция — не брошенного, но редко посещаемого — в тёмной подклети, в щели между дверью и уходящим вверх срубом — мы обнаружили старую-престарую ссохшуюся и мумифицированную гусиную ногу. Лежала она там явно неспроста — перепончатая лапа у всех финно-угров считается магическим символом и оберегом. Почему? Да много на то есть причин. Достаточно уже того, что именно водоплавающая птица достала первую землю со дна мирового океана и создала сушу.
Именно опасаясь заклятий здесь не разбирают на стройматериал и дрова старые чужие дома, оставшиеся без хозяев. Свои — можно. Именно так, используя хорошо сохранившиеся элементы прежнего дома, построили нынешний, где мы остановились, в Горинцах. Судя по всему, тёсанному топором из толстых плах потолку, под которым мы нашли приют, было никак не меньше полутора сотен лет. А то и больше… При этом брошенные деревни, из которых по разным причинам ушли люди, так и стоят, постепенно заваливаясь, раскатываясь по бревнам, зарастая бурьяном и молодым лесом.
История часовни
Пока марийская вера в этих краях была в силе, в рощах были помосты для жертвоприношений, ритуальные костровища и другие религиозные атрибуты. В жертву приносили домашних животных, устраивали ритуальные трапезы. Позже, с распространением христианства, религиозное обустройство медленно сошло на нет. В окрестностях Тоншаева обустроенных рощ уже давно нет, хотя до сих пор в особых случаях рощам приносят жертвы.
Несколько лет назад в Большом Одошнуре случай был.
Один мужик спалил по недосмотру и пьяному делу деревенскую часовню. Когда заметил, что случилось — тушить уже было поздно. Еле спас из огня икону. Очень после переживал и каялся, ходил в лес молился, икону туда спасенную отнес, а затем принес в жертву священной роще белую козу и подался в Москву в реставраторы. Но прежде отстроил вместе с деревенскими мужиками временную часовню на старом месте из того, что было под рукой. А под рукой был шифер. Получилось строение типа хижины дяди Тома с православным крестом над входом. А вокруг кольцом его обступали не тронутые пожаром деревья — по одному из тех видов, что растут в окрестностях. Ель, сосна, береза, черемуха, липа, дуб, рябина…
Но эту постройку мы тоже не застали. Потому что незадолго до нашего приезда районное начальство выделило денег на восстановление часовни святого Василия и ее отстроили заново из досок. Получилось что-то вроде круглой беседки. При этом сооружение было велено развернуть, как положено по православным канонам, алтарной частью на восток, потому что до сих пор часовня много десятилетий стояла задом наперед.
И тропинка к ней из деревни так шла. Деревья, кстати, тоже было велено попилить. Но на это уже народ возмутился: «Как можно? Это же божественная роща святого Василия Великого!» И рощу оставили.
«Божий столбик»
«Божий столбик» Николая Чудотворца на улице в Больших Ашкатах. Этому столбику, как и одошнурскому, приносят жертвы — деньги и свечи. Деньги вставляют в щели столбика, кидают за стекло к иконе, закапывают рядом в землю — этот элемент культа совпадает с таковым у почитаемых марийцами деревьев (им в кору, в щели, дупла и в землю у корней тоже закладывали деньги).
Между прочим, эту часовню, выстроенную в память реально жившего в этих краях и тут же похороненного местно чтимого святого Василия, в своих трудах упоминают еще исследователи начала ХХ века. Но выглядела она в ту пору иначе — на рисунке 1908 года она в виде небольшого сруба на высоком пне по типу северного охотничьего лабаза или, скорее даже, подобного по устройству древнего финно-угорского святилища. Помните избушку на курьих ножках, где жила Баба-Яга Костяная нога? Ее прообразом, как считается, послужил похожий бревенчатый склеп на дереве. Разумеется, с костями внутри. И так же приблизительно выглядела изначальная версия часовни. Только внутри за двустворчатой дверцей стояли иконы и свечи. Туда же приносили дары — деньги, снедь и кусочки меха. Скорее всего, в Одошнуре подобный тип древних ритуальных сооружений был хорошо известен до весьма поздних времен, да и другие древние традиции они сохраняли довольно долго: недаром среди жителей окрестных деревень одошнурцы считались «народом овда», то есть, потомками мифологических лесных жителей, сильных и искусных в лесных промыслах, но уступающим в плане современной культуры и новых технологий. Это, кстати, тоже неспроста. Одошнур — одно из самых древних поселений в этом краю, по мнению историков, существующее еще с домарийских времен, а в мифологическом народце некоторые исследователи усматривают живших здесь раньше удмуртов. Но, вероятно, такая прочная связь с прошлым и замкнутость в традиции в данном случае оказалась для деревни благом. В отличие от многих подобных мест, здесь совсем не ощущается влияние ближайшего соседнего населенного пункта — поселка Буреполом, представляющего собой одно большое исправительное учреждение.
Так вот, о часовне. В советское время ее, как полагается, разрушили.
А вот пень бригада специалистов из Буреполома уничтожить не смогла. Его пытались выкорчевать, жгли, но он не поддавался. Так и стоит до сих пор посреди новой, третьей уже после того «амбарчика» постройки. «Бог Василий не позволил», — заканчивает исторический рассказ нынешняя хранительница часовни Людмила Леонидовна Стёпышева.
Здешнюю часовню и бога Василия, оказавшегося сильнее всех исторических катастроф, почитают не в одном только Одошнуре. Известна она за сотни километров. Вот недавно специально из Кирова приезжали. Там во время урагана кран упал, но крановщик, молодой парень, хоть и весь сильно переломался, остался жив. Приезжали его родители — молиться о выздоровлении сына, привозили вышитое полотенце. Почему полотенце? По традиции. Часовню изнутри чтобы украсить. Здесь так принято. И в часовне живут десятки вышитых вручную белых полотенец с марийскими орнаментами. Правда, сейчас все они были убраны — сначала надо стены докрасить, а потом уже их развешивать. Кстати, при пристальном рассмотрении и прочтении надписей, мы нашли в часовне образа Иисуса Христа, Богоматери, Николая Чудотворца и других православных святых. Вот только Василия среди них не было. Центральное место занимала икона святого Харлампия. Но в сущности — какая разница?
Помимо часовни одошнурцы ходят к липе. В поле за деревней росла она с незапамятных пор. Но пришло ее время, и сгорела она от огненного шара. Он, говорят, сначала завис над ней на несколько часов, а затем спустился и испепелил. С одинокими большими деревьями в чистом поле это иногда случается — в них бьет молния, а если дело происходит в сухую грозу, то и до пожара недалеко. Теперь на старом месте молодая липовая поросль, но ей продолжают приносить дары — ягод горсть или несколько грибов. Растет она возле тропинки, ведущей в лес и на обратном пути как не отблагодарить матушку-липу за богатый лесной урожай. Подводя нас к дереву, Людмила Леонидовна крестится и делает земной поклон.
Лес и человек
Лес, человек, земное, потусторонее, очевидное и невероятное — все взаимосвязано.
Вы думаете, у жителей Заветлужья в головах страшная мешанина из всевозможных мистических представлений, оставшихся от разных времен и народов? Нет. У них очень четкая и гармоничная картина мира, в котором находится место всему, что их окружает. Лес, человек, земное, потусторонее, очевидное и невероятное — все находится во взаимосвязи. И не настолько этот мир прост, чтобы его было легко разделить на белое и черное, доброе и злое. Но в целом законы мироздания понятны и явления объяснимы. Разумеется, в рамках мифологической традиции.
Недалеко от Одошнура, как ехать к реке Пижме, есть священная роща, принадлежавшая уже несуществующему селению Верхопижемское. Небольшая, но красивая и светлая, с огромными старыми деревьями, в которых живут души уже умерших и еще на родившихся. Туда и сейчас ходят, например, если свадьба — благословиться на счастливую семейную жизнь. Известна эта роща тем, что в незапамятные времена над ней открывались небесные врата и бог через них спускался на землю — прямо на дорогу, по которой сейчас из деревни на речку ходят купаться. Место это помнят до сих пор. Что это было за небесное явление? Когда? Но то, что что-то было, сомневаться не приходится. Народные предания хранят память о реальных событиях, только интерпретируют их порой иначе, объясняя сложные явления через мифологические образы.
Верхопижемская роща, над которой открывалась небесная калитка, до сих пор сохраняет прямоугольную форму.
Эти образы вплетены в ежедневную жизнь. «Здесь сейчас осторожнее, нехорошее место будет. За речкой чертова дорога пересекает человеческую, — предупреждает меня наш провожатый, — то и дело машины бьются». И точно, шоссе делает крутой вираж, выходит на узкий мост через Ширтюшку, сразу за которым подряд два трамплина на дуге. Действительно, нехорошее место. Особенно, если подвеска раздолбанная и со скоростью перебрать. Вспоминаю окрестности и прицельно спрашиваю: «А как на Кувербу с шоссе ехать, там маленький мостик прогнутый над ручейком, — тоже наверное с чертовой дорогой пересечение?» — «Да, и там тоже народ бьется»… Улететь оттуда еще проще, особенно ночью: в свете фар прогиба не видно вообще, подбрасывает там похлеще, а на легковушке можно и вовсе без поддона двигателя остаться.
Так же, в мифологических рамках заданы и объяснены для человека правила поведения, к примеру, в том же лесу. Здесь нельзя громко кричать, ругаться матом, мусорить, а то лес ничего из своих даров не даст. А то и вовсе Млит или Ате-Малакай — марийский леший — заведет в чащу: будешь плутать, ходя кругами по одному и тому же месту. Хотя если Млит за тобой погнался, и молитва со святым крестом не помогли, есть другой верный способ: смело повернись к нему лицом и обложи крепким отборным матюком, чтобы мало не показалось. Отстанет. Скажете — глупость? Ни разу. Вы много грибов наберете, носясь по лесу с воплями? И вообще сильные эмоции в этом деле вредны — отвлекают от главного. А вот если вдруг страх безотчетный нашел, так тут другое дело — надо эмоционально себя встряхнуть и мозги поставить на место. С точки зрения психологии, все логично и функционально. Так же как предупреждения, что не желательно лазить в бурелом, в солнечный полдень стоять посреди поля или нырять в речной водоворот. Иначе можно встретиться с нечистью. Такая вот техника безопасности.
Береза — важное сырье для экономики Тоншаевского района. Слева — фабрика по производству черенков для лопат в селе Ромачи. Сушка готовой продукции. Справа — производство березового дёгтя в поселке Пижма.
Благодарение высших сил за дары леса тоже полезно для мировоззрения. Опасно все-таки быть повелителем природы — слишком большая ответственность, с которой самонадеянное человечество, увы, не справляется. Гораздо лучше и безопаснее для всех быть просто ее частью. Природа без человека сколько миллионов лет обходилась? Вот и не надо ей мешать. Она сама справится, равновесие удержит, а заодно накормит, согреет и всю необходимую информацию выдаст. Надо только уметь это правильно взять, чтобы еще и потомкам хватило. А то, что к тебе не относится, не трогай. Слишком велик риск непоправимо навредить.
В Заветлужье мы отправились вскоре после урагана, пронесшегося над центральными областями России как раз в день ее независимости. Дров он наломал немало — мы ехали по его следу и по обеим сторонам дороги нам то и дело открывались целыми полянами вывернутые с корнем или сломанные напополам огромные сосны, ели, березы… Зрелище жутковатое. Среди причин погодного катаклизма специалисты назвали попытку повлиять на погоду в столице на время праздничных мероприятий… Да уж, повлияли. Но, что удивительно, ураган пронесся мимо Заветлужья, почти не оставив следов, тогда как по соседству — в Костромской области и других районах Нижегородской, бед натворил немало. Ни одного известного почитаемого дерева, как нам рассказали, в этот раз не упало. Пожалуй, самым заметным следом стихии был согнутый вниз крест на Никольской церкви посреди Тоншаева. «Очень плохой знак?» — поинтересовался я у местных. — «Да нет. Это все потому, что сюда много колдунов ходит грехи свои отмаливать. Вот крест и не выдержал такой тяжести». Так что все в этом мире взаимосвязано гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. А вы говорите — дерево…
19 августа 2010За научные консультации при подготовке материала благодарим Дмитрия Доронина.
Текст: Евгений Константинов Подробности: http://www.all-road.ru
Фото: Ирина Константинова